Убийство на Аппиевой дороге
Шрифт:
Тут только я сообразил, что тут нечто большее, чем намерение узнать от меня городские слухи.
– Вы что, составляете речь?
– Ещё нет, - отвечал Цицерон. – Пока что мы работам над основами. Гордиан, в твоих силах оказать нам неоценимую помощь.
– Я совсем не уверен, что хочу вам помогать.
– А я думаю, что хочешь. – Знаменитый оратор бросил на меня взгляд, несомненно, хорошо знакомый Целию и всем остальным, кто когда-либо был его учеником или протеже. Взгляд этот ясно говорил: смотри же, не подведи меня. – Взгляни на нас. Мы все четверо сидим в моём кабинете,
Цицерон не произнёс слова «роковым» - это означало бы накликать беду; но все поняли. Мы все очень хорошо знали, что бывает, когда на человека обращается гнев толпы.
– Всё, что мне от тебя нужно, Гордиан – это в некоторых случаях знать твоё мнение. Вот, к примеру, выборы консулов. Похоже, они в конце концов состоятся. Сильно люди настроены против Милона?
Я уставился на него, не веря собственным ушам.
– Ну же, Гордиан. Вопрос достаточно простой. Каковы шансы Милона – лучше, чем прежде, или хуже?
– Ты всерьёз спрашиваешь?
Милон нервно постучал пустой чашкой по подлокотнику.
– Он хочет сказать, что дело безнадёжное.
– Ты это имел в виду, Гордиан? – серьёзно спросил Цицерон.
Я кашлянул.
– Кто-то убил Клодия. И судя по всему, убивал долго и жестоко – я видел тело.
– Видел тело? Где? – резко спросил Милон.
Я колебался, не зная, стоит ли рассказывать ему, что побывал в доме Клодия; но тут на выручку мне неожиданно пришёл Цицерон.
– Да точно так же, как и я – с крыши своего дома. Говорю же тебе, Милон: они носили его по всему Палатину.
– Верно. С крыши. – В конце концов, это не было ложью в полном смысле этого слова. – Его все видели. А кто не видел, тот слышал.
– И что говорят?
– О чём именно?
– О том, как погиб Клодий. Кто мог его убить.
Что ж, если Цицерон хочет прикинуться дурачком, то почему бы мне и не подыграть ему.
– Все уверены, что Клодия убил Милон. Или же люди Милона.
– Где?
– На Аппиевой дороге, недалеко от Бовилл.
– И как именно?
Я прикинул.
– Судя по ранам, на него набросились с кинжалами. – Я вспомнил колотую рану на правом плече. – Возможно, сначала бросили копьё. А под конец задушили.
– Похоже, тебе было виднее, чем мне, - заметил Цицерон.
– Я просто привык замечать малейшие детали.
– А что-нибудь о том, как всё произошло, ты слышал?
– Нет, ничего.
Целий энергично кивнул.
– Ручаюсь, большинство не слышало. Да и кто мог рассказать?
Милон двинул челюстью взад-вперёд, побарабанил пальцами по подлокотнику.
– И всё же слухи прорастают, как сорняки в трещине. Если в нашей истории будет хоть малейшая щель, они мигом найдут, чем её заполнить.
– А каковы слухи, Гордиан? – продолжал Цицерон. – Стычка, засада, случайное
– Да слухов-то хватает, и самых разных. Засада, битва, убийца-одиночка, предатель в свите самого Клодия…
Целий поднял бровь.
– Думаю, тут есть возможности. – Он откинулся на спинку кресла и протянул свою чашу рабу, который поторопился наполнить её. – Пока люди не знают, чему верить, у нас есть возможность подать свою версию. Но времени терять нельзя. Сплетни имеют обыкновение затвердевать в умах, как цементный раствор. После этого их можно лишь выдалбливать. Надо успеть залить им в уши свою версию, пока другие версии не затвердели.
– Пожар на Форуме тоже нам на руку, - заметил Цицерон. – Он наверняка охладил кое-какие горячие головы. Немало тех, кто поначалу были настроены против Милона, должны теперь прислушаться к голосу разума. Только безумцы способны держать сторону этих пироманьяков. – Он устало вздохнул. – Не понимаю, почему смерть Клодия вызвала такую бурю. Ладно бы ещё горстка его подпевал – но целая толпа?! Любому мало-мальски разумному человеку должно быть ясно, что Рим только выиграл от смерти этого мерзавца. Если мы открыто скажем: «Да это Милон убил Клодия», - не значит ли это, по существу, объявить Милона героем, спасителем Рима? – И Цицерон вопросительно посмотрел на меня.
Я осторожно ответил:
– За всех не скажу; но думаю, в Риме найдётся немало людей, которые просто устали от всего этого хаоса и будут рады восстановлению порядка.
– Именно. И разве не Клодий был причиной хаоса? Разве не он стоял за беспорядками, разве не он вечно мутил и подстрекал народ? Избавившись от Клодия, мы наполовину избавились от хаоса. Тирон, запиши: избавившись от Клодия…
– Нет, так не годится, - покачал головой Целий. – Ты заходишь слишком далеко. Это уже звучит так, будто ты оправдываешь убийство. Даже тем, кто рад, что Клодий отправился на тот свет, обстоятельства его смерти кажутся подозрительными. Ты не можешь представить Милона защитником закона и порядка, если при этом гордо заявляешь, что он нарушил закон, совершив убийство.
Цицерон поднял палец.
– Всё изменится, если люди узнают, что Милон попал в засаду, и ему ничего не оставалось, кроме как защищаться.
– А это была засада на Милона? – спросил я, переводя взгляд с одного на другого.
Тирон, торопливо царапающий палочкой по дощечке, не поднял головы. Остальные смотрели на меня задумчиво. Лицо Цицерона посветлело.
– Как ты думаешь. Гордиан, мог Клодий устроить на Аппиевой дороге засаду, чтобы убить Милона?
Я пожал плечами.
– Весь Рим знает, что они ненавидели друг друга.
Целий смотрел на меня скептически.
– Но разве не будет столь же вероятным предположить, что это Милон подстроил ловушку Клодию? Что скажешь, Гордиан?
Я почувствовал себя свидетелем под перекрёстным допросом.
– Либо тот, либо другой. Не могли же они оба устроить засаду друг на друга.
– А если ни тот и ни другой? – задумчиво произнёс Цицерон.
– Что, если вообще не было никакой засады? И встретились они на Аппиевой дороге совершенно случайно. Разве это так уж невероятно?