Убийство на пляже
Шрифт:
Внизу на набережной преподобный Пол Коутс смотрит на то, как Бекка Фишер заканчивает давать интервью местному радио. Журналист привел ее на берег ради звуковых эффектов, но здесь шум волн и крики чаек как будто изо всех сил стараются заглушить друг друга, так что ей приходится подносить микрофон, которого она явно боится, очень близко ко рту.
— Как видите, — говорит она, — полицейскую ленту уже сняли, и пляжи полностью открыты для отдыхающих. Это прекрасный уголок природы, и мы надеемся, что людей не отпугнет этот пусть и трагический, но совершенно одиночный
Репортер опускает наушники на шею, давая понять, что интервью закончено, и Бекка издает долгий вздох облегчения. Она поворачивается к Полу.
— Как это звучало? Что, я выглядела полной дурой?
— Ну, не полной, — улыбается он. — Теперь моя очередь, так что в этом смысле я могу с вами поспорить.
— Ненавижу все эти штучки, — признается она. — И никогда не делала такого раньше.
— А я делаю это все время. Но обычно до этого нет дела никому, кроме моей мамы. Это тот единственный случай, когда она верит, что я — настоящий священник.
— Родители все такие, вечно переживают за нас, — говорит Бекка.
Она скрещивает руки на груди и носком пинает воображаемый камешек, пока журналист прослушивает запись их беседы.
— А ваша семья живет здесь? — спрашивает Пол.
— Нет. В Мельбурне. Все беспокоятся обо мне. Лучше бы я не говорила им, что у меня проблемы с бизнесом.
Пол напряженно хмурит лоб, как будто стараясь что-то вспомнить.
— Был ведь какой-то парень, с которым вы вместе занимались «Трейдерс», да?
— Мой партнер, — кривится она. — Бывший партнер. Закончилось это плохо. Хотя… начиналось плохо, продолжалось плохо и закончилось соответственно. Из этого я извлекла один урок: никогда не покупай гостиницу совместно с придурком.
Пол улыбается.
— Хороший совет. Святой Павел в своем Послании к коринфянам говорит практически то же самое.
Бекка удивленно смеется.
— Вы такой забавный. Никогда раньше не встречала веселого викария.
Журналист жестом приглашает Пола к себе. Прежде чем шагнуть к микрофону, тот в предвкушении потирает ладони.
Кровати в «Трейдерс» очень удобные. Олли Стивенс и Карен Уайт, которым было чем заниматься ночью, давно проспали время завтрака.
Он просыпается первым и выскакивает из постели как черт из табакерки, когда понимает, который уже час. Карен ворочается, но голова ее продолжает упрямо лежать на подушке, пока она проигрывает в уме события предыдущей ночи в режиме ускоренного воспроизведения. Ей слышно, как Олли сражается с одеждой, лихорадочно напяливая ее на себя. Как это ни смешно, но ей не хочется огласки не меньше, чем хочется, чтобы он запал на нее.
— А ты не хочешь воспользоваться задним проходом? — говорит она.
— Э, да ты действительно плохая девочка… — начинает было Олли, но потом соображает, что понимать ее нужно в буквальном смысле, и густо краснеет. — Ага. Я понял. —
Карен потягивается под простыней, словно заспанная кошка.
— Ты такой приставучий, Олли, все время нуждаешься в каких-то внешних подтверждениях. Тебе этого никто не говорил?
— Всегда благодарен за обратную связь. С удовольствием зайду на еще один виток.
— Может быть, — отвечает она. Ей необходимо, чтобы расстались они все-таки на профессиональной ноте. — Эй, я тут думала про ту лодку, что вытащила полиция. Как она могла оказаться так далеко? Для этого нужно было грести или необходим мотор?
Олли подхватывает плащ, который валяется на полу у выхода, и берется за ручку двери.
— Расскажу, если позвонишь мне позже, — ухмыляется он и уходит.
Прежде чем Карен успевает напомнить ему, чтобы он вышел через задний ход, Олли возвращается: улыбка на лице исчезла, в руках — номер «Геральд».
— Это не то, что мы с тобой писали, — растерянно говорит он.
Когда они бегут в редакцию «Эха», Карен уже все равно, кто увидит их вместе. Этот звонок она хочет сделать по громкой связи, чтобы Олли и Мэгги были ее свидетелями.
— Это не моя статья! — сразу заявляет она, когда трубку берет Лен Данверс. — Вы переписали весь этот чертов материал и направили против него.
— Зато теперь это настоящий удар, — говорит он.
Маска озабоченности на лице Мэгги сменяется чем-то похожим на изумление.
— Но ведь все здесь будут думать, что это написала я!
Карен слышит жалобные нотки в своем голосе и едва узнает себя. Да что с ней такое? Это все эти люди так подействовали на нее. Если она пробудет здесь еще немного, то вообще превратится в одну из них. Возможно, менталитет жителя провинциального городка передается половым путем.
— Не подбирайся слишком близко к огню, — потрескивает в динамике голос Данверса. — Ты сейчас впереди остальной шайки. Так что продолжай двигаться вперед.
Когда разговор заканчивается, Карен поворачивается к Мэгги.
— Прежде чем вы выкинете меня отсюда, прочтите материал, который написала я. Там все совершенно по-другому.
Она удивляется тому, каким важным вдруг стало для нее уважение Мэгги. Она понимает, что ей нужно что-то настоящее, а не только лесть Олли.
Мэгги фыркает.
— Вы добыли ему материал для первой страницы, а они швырнули вас под автобус, — говорит она. Становится понятно, что она предвидела это с самого первого дня. — Чем больше меняется мир, тем в большей степени в нем все остается по-прежнему. Жалеть себя совершенно бесполезно. Возвращайтесь сюда и напишите что-то настолько блистательное, настолько пропитанное правдой жизни, чтобы он просто не мог изменить в этом ни единого слова. Вы это нам задолжали.