Убийство на пляже
Шрифт:
Кровь у Элли закипает от праведного негодования за Бэт. Так он хочет себе медаль за все те разы, когда устоял?
— Тогда почему же это случилось теперь? — спрашивает Харди.
— Мы просто устали. Я женился в семнадцать лет. Был шанс попробовать чего-то другого… и я им воспользовался.
— Но ведь речь шла исключительно об убийце Дэнни. Почему же вы нам не сказали?
— Потому что… мне было стыдно. Раз в жизни я воспринял это как само собой разумеющееся — и потерял Дэнни. — Он
Чуть позже они стоят на балконе в кабинете Харди и смотрят, как Марк неровной походкой уходит в ночь, сунув руки в карманы и пиная попавшиеся на дороге камни. Домой он явно не торопится.
То, что Элли придерживает факты насчет Сэндбрука и участия Харди в том деле, — она до сих пор не выбрала правильного момента, чтобы рассказать об этом Бэт, — плохо уже само по себе, однако это — намного хуже. Неправильно знать о браке подруги такое, чего она не знает сама. Это нарушает равновесие в дружбе, а Бэт сейчас и так совсем беззащитная. Эта информация тяготит Элли. Она всегда была оптимисткой, но сейчас столько времени пребывает в печали, что уже опасается, как бы эти изменения не стали перманентными.
Она звонит Джо, сидя за своим рабочим столом. Проходит несколько гудков, прежде он отвечает, а когда он наконец берет трубку, она слышит приглушенный шум работающей посудомоечной машины.
— Как там Том?
Джо вздыхает.
— Он спрашивал, не думаешь ли ты, что это он убил Дэнни.
При этой мысли Элли закрывает глаза.
— Надеюсь, ты ему сказал, что я так не думаю.
— Ну конечно! А потом он спросил, почему ты должна быть полицейским, который всем этим занимается.
— Что ж, мы все задаемся этим вопросом.
Раздается странный писк, и она представляет себе, как он, садясь на диван, приземляется на одну из игрушек Фреда. На мгновение ей хочется поменяться с ним местами. Чего бы только она сейчас не отдала за его простые семейные обязанности, за великую и скромную жизнь домохозяйки.
— Как там твой босс? — спрашивает Джо.
— Все так же. Как будто и без него недостаточно тяжело.
— Придерживай его своей добротой, Элл. Ты ведь всегда так делаешь.
В его голосе слышится улыбка, и она улыбается в ответ. Чувствуя себя уже лучше, она возвращается к работе.
Здесь же, за своим столом, она просматривает видеозапись, где Харди допрашивает Тома. Она видит, как маленький мальчик говорит, что Марк бил Дэнни. Она видит, чего ему стоит подорвать доверие Дэнни, даже когда речь о том, чтобы поймать его убийцу, и испытывает прилив гордости за сына, за его лояльность по отношению к другу. Она нажимает перемотку и просматривает ролик еще раз.
— Разбил ему губу…
То, что Марк распускал руки, кажется до боли
— Том сегодня был молодцом, — говорит Харди из-за ее плеча. — Он может поучаствовать в реконструкции событий той ночи на четверг.
— Что? — ошеломленно переспрашивает Элли. — Нет. Я не хочу этого. Он только что потерял лучшего друга! Это может травмировать его на всю жизнь.
— Может быть, предоставить это ему самому решить…
— Нет! Я его мать. И тут решаю я.
Это тот единственный случай, когда он не может воспользоваться своим служебным положением. Никто, даже Джо, и уж точно не какой-то там чертов Алек Харди, не может отменить ее решение.
— Выходит, ваша причастность к этому расследованию за пределами этих дверей заканчивается.
Он действительно обладает настоящим талантом превращать все положительное в негатив. Элли взрывается:
— При всем уважении, сэр, отвалите от меня сейчас, а не то я написаю в чашку и швырну ее вам в голову!
Харди пожимает плечами с таким видом, будто уворачиваться по ночам от чашек с мочой для него дело обычное.
— Поговорите с… Как зовут вашего мужа? Джо. Погорите об этом с ним. И с Томом тоже.
Упоминание имени Джо успокаивает Элли. Что там он ей советовал? Придерживать Харди своей добротой? Почему бы и нет? Все равно так, как сейчас складываются между ними отношения, они вряд ли могут продолжаться.
— Вы приглашены к нам на званый обед, — говорит она. — Вы здесь мало кого знаете, к тому же питаетесь в гостинице.
— Это не очень хорошая идея.
— Пожалуйста, не глупите и не упрямьтесь. Я тоже не особо горю желанием устраивать это. Но все люди так делают. Приглашают своих начальников в семью. О работе мы там говорить не будем.
В наступившей после этого тишине Харди, похоже, прогоняет фразу «О работе мы там говорить не будем» через какое-то свое внутреннее переводящее устройство. И это явно мучительный процесс.
— Тогда о чем мы будем говорить? — в конце концов спрашивает он.
Блин, хороший вопрос! Она понятия не имеет.
— Просто скажите «да», — отвечает она сквозь стиснутые зубы.
Харди выглядит загнанным в угол.
— Да.
— Благодарю вас. Слава тебе, Господи, — говорит Элли, а когда он скрывается в своем кабинете, добавляет: — Козел.
Найдж Картер, возвращаясь домой из паба, идет переулками и на считаные минуты разминается со своим боссом. Он не пьян, но из-за выпитых четырех пинт пива наполовину идет, а наполовину бежит трусцой, так что едва не натыкается на одинокую фигуру, которая дожидается на перекрестке перед поворотом в его тупик. От неожиданности он выставляет вперед каблук, чтобы затормозить, как на роликах.