Убийство на стороне
Шрифт:
– Я не отказался бы получать столько, сколько вы.
– Скажите это Бесси, хорошо? Послушать ее, так мы должны жить в самом лучшем доме, в котором дверные ручки из чистого золота...
Хенсон заставил себя рассмеяться.
– К чему зарабатывать так много денег? Дядя Сэм все равно их отберет!
– Совершенно верно! – воскликнул Гаррис, направив ороситель на клумбу с крокусами. – Я вижу, Ольга уже вернулась. Приходите вечером поиграть в бридж.
– Был бы рад развлечься, но мне придется вернуться в офис. Надо просмотреть столько деловых бумаг, что придется заночевать в отеле.
В
– Ларри, ты будешь стоять там всю ночь? Через две минуты бифштексы будут уже несъедобны.
Хенсон прошел по аллее и вошел в дом через черный ход. Ольга уже накрыла на кухне. Тонкого фарфора, дорогой посуды и серебра у нее хватило бы, чтобы устроить обед на двадцать четыре персоны, но она хранила все это «до особого случая». Возможно, до Страшного суда.
Хенсон поцеловал жену.
– Рад, что ты вернулась и что твоей маме стало лучше.
Ольга спокойно приняла его поцелуй. Между ними не осталось никаких чувств, ни малейшей нежности.
– Надо быть готовым ко всему, ведь маме как-никак шестьдесят девять лет.
Хенсон снял пальто, пиджак и вымыл руки над кухонной мойкой.
– Конечно, все стареют.
Ольга сняла жаркое с решетки.
– Как ты обходился без меня?
– Не так уж и плохо.
Вытирая руки, Хенсон разглядывал свою жену. Ольге было сорок три, но ей нельзя было дать больше тридцати семи. Ее грудь была все такой же упругой и соблазнительной. К тому же у нее была тонкая талия и длинные ноги. И в те редкие минуты, когда она ложилась с ним в постель, он был готов поклясться, что у нее есть все, чтобы зажечь в мужчине огонь желания. Но в их совместной жизни чего-то недоставало, и без этого «чего-то» их брак был ошибкой с той и с другой стороны.
Обед оказался вкусным, и Хенсон поглощал его с удовольствием.
– Значит, ты получила сегодня письмо от Джима?
В первый раз Ольга проявила заинтересованность в беседе.
– Да, его назначили в охрану консульства Соединенных Штатов в Брисбане.
Хенсон попытался изобразить радость, но это ему плохо удалось. Сын обошелся ему очень дорого. Если бы он не родился и если бы Ольга не злоупотребляла своими материнскими чувствами, он мог бы стать тем, кем мечтал быть раньше.
Иногда у него создавалось впечатление, что это не его ребенок. С самого раннего детства Джим принадлежал Ольге, так же, как ее туалеты, переполнявшие шкафы, тонкий фарфор и серебро, которыми она никогда не пользовалась.
Он заставил себя радостно ответить:
– Потрясающе! Я ему завтра же напишу.
Ольга лишила его и этого маленького удовольствия.
– Напиши, если хочешь, но я уже написала.
Хенсон проглотил слюну. Она была такая же острая, как и бифштекс. Ольга снова оторвала его от размышлений.
– Но каков твой Джек Хелл! Хочет отправить тебя в Турцию, оторвать нас от нашего замечательного дома. Ты должен потребовать новую прибавку к жалованью до его отъезда. Ты должен получать не меньше тридцати тысяч долларов в год!
– Очень немногие получают столько.
– Но он-то их имеет!
– Да, но его зовут Джек Хелл... Все контракты заключает он, и это приносит компании барыши.
– Все равно ты должен поговорить с ним.
– Я подумаю.
– В конце концов, он мультимиллионер.
– Он заработал эти деньги.
– Но ему их некому оставить.
– У него есть жена.
Презрительно пожав плечами, Ольга воскликнула:
– Эта старая лошадь! Держу пари, что вот уже много лет они не спят вместе. Она даже не способна родить ему наследника, не так ли?
– Насколько мне известно...
– В таком случае, она не имеет права ни на что, кроме своей вдовьей части.
– Одну треть состояния, когда он умрет.
– Этот старый краб всех нас переживет.
Хенсон был человеком, привязанным к своему очагу. Если он и не любил жену, то, во всяком случае, и не испытывал к ней ненависти. Для очистки совести он сделал еще одну попытку.
– Послушай, дорогая...
– Что?
– Ты совершенно уверена, что не хотела бы пожить в Турции? Хелл оплатит нам все расходы. Это даст нам возможность заработать более тридцати тысяч долларов.
– Ехать в эту заразную страну?
– А что бы ты сказала о Восточной Африке?
– Джонни Энглиш все еще ждет тебя?
– Да, сегодня я получил от него письмо.
– Ну так нет! – решительно сказала Ольга. – Я прекрасно чувствую себя в Чикаго. К тому же, если Джим когда-нибудь уйдет из армии или приедет в отпуск, надо, чтобы у него был домашний очаг.
Джим! Хенсон почувствовал зависть к сыну. Как будто Джим нуждался в домашнем очаге! Дом для него был лишь временным пристанищем. С той поры, как ему исполнилось шестнадцать, он приходил домой только для того, чтобы переменить костюм, У Джима, как и у Джека Хелла, была слабость к женскому полу, и те сходили по нему с ума.
Хенсон положил в рот еще кусочек жаркого и, пережевывая его, смотрел на Ольгу. Он думал, что во время их редких интимных минут, когда у него возникало желание, Ольга никогда не отказывала ему, но разжечь ее ему не удавалось. Ему казалось, что она предпочитала смотреть телевизор в гостиной. Это его огорчало, но у мужчины должна быть гордость, и он старался сдерживать свои желания.
Он с трудом проглотил последний кусок и отодвинул стул.
– Я хочу поскорее вернуться в контору, чтобы сегодня покончить с этими проклятыми бумагами.
Уткнувшись носом в тарелку, Ольга заметила:
– Во всяком случае, если тебе придется заночевать в отеле, выставь счет компании.
– Разумное предложение.
Он сухо поцеловал протянутую ему руку.
– Итак, до завтра.
Хенсон был доволен, что приехал пообедать. Небольшие угрызения совести за предыдущую ночь с Вандой теперь улетучились. Ольге было безразлично – жив он или мертв. После десятидневного отсутствия она снисходительно позволила поцеловать себя в щеку. В сущности, он был ей нужен лишь для представительства. Он медленно доехал до центра. Он подъехал к стоянке, где всегда ставил свою машину, и подумал, не проехать ли ему прямо на Дерборн-стрит, чтобы рассказать Ванде о своем разговоре с лейтенантом Эганом. Но потом решил сначала просмотреть платежные ведомости. Если уж быть вдвоем, то не для того, чтобы беспокоиться. Если понадобится, он скажет правду полиции. Вероятно, он потеряет свое место, и тогда в запасе у него останется Джонни Энглиш.