Убийство на стороне
Шрифт:
Он предложил ей сигарету, но она отказалась.
– Благодарю, что-то не хочется. Мне кажется, нам лучше поторопиться. Я чего-то боюсь.
– Я тоже.
Хенсон взял два ее чемодана и неожиданно вспомнил: покидая в смятении дом, он забыл на кровати собранный саквояж. Для любого прокурора это будет еще одной дополнительной уликой. Они решат, что Ольга застала его за сбором саквояжа, у них разгорелась ссора, и он задушил ее же нейлоновым чулком, а потом уложил тело на кровати в таком положении, чтобы создать впечатление об изнасиловании
Ванда ласково похлопала его по плечу.
– Что-то случилось, Ларри?
– Ольга мертва.
– Как?!
– Ее задушили.
– Кто?
– Не знаю. Когда я ушел от тебя и вернулся домой, то обнаружил ее лежащей на кровати, почти обнаженной и в непристойном виде. Металлическая решетка на балконе была взломана, через нее, очевидно, и пролез убийца.
– Бродяга? Садист?
– Мне тоже так показалось.
– Ты известил полицию?
– Как же я мог это сделать?
Ванда, возможно, плохо печатала и была неважной секретаршей, но у нее был здравый смысл, и она сразу же вникла в ситуацию.
– Правильно сделал! Теперь тебе и это повесят на шею. Они скажут, что она узнала о нашем побеге, что вы поссорились и что ты прикончил ее.
– Вполне вероятно.
Ванда печально вздохнула.
– Ты должен решать, Ларри. Если ты надумаешь пойти к фликам, то расскажи им всю правду. Я тоже пойду с тобой и расскажу им все, что произошло.
– Да...
– И тогда...
Хенсон потянул Ванду к желтому такси, из которого с трудом вылезал толстый клиент.
– Нет! Если я это сделаю, то могу очутиться на электрическом стуле. После того как возле трупа Коннорса нашли мою зажигалку и бутылку виски с отпечатками моих пальцев, убийство Ольги представят как еще одно доказательство моей причастности к убийству в Линкольн-парке.
– Выходит, мы все же летим в Мексику?
Хенсон помог Ванде сесть в такси.
– И как можно скорей.
– Самолетом.
– Нет.
– Почему нет?
– Потому что первый самолет отсюда вылетает в Мексику лишь вечером – в десять сорок пять. Я узнавал. В это время полиция уже будет идти но нашим следам.
– Как же мы тогда уедем?
– Автобусом, делая пересадки, чтобы сбить ищеек со следа.
Шофер включил счетчик и опустил разделяющее их пуленепробиваемое стекло.
– Куда едем, папаша?
Хенсон назвал первый пришедший ему в голову город.
– Калюме-сити.
– Изрядная дорожка.
– Знаю.
Шофер был явно очень доволен, что сможет немного подзаработать: клиентов в это утро было немного.
– Ваше дело, ведь платить будете вы, А куда в самом городе?
Немного подумав, Хенсон назвал ему кабаре, которое, как он слышал, было в этом городе.
– К Фламан-Роз.
– Отлично. Теперь все ясно.
Он поднял разделяющее их стекло и влился в поток машин. Ванда подвинулась к Хенсону поближе.
– Почему в Калюме-сити?
– Это первое, что мне пришло в голову. Там мы сможем сесть в автобус.
– В каком направлении?
– В Индианополис или, может быть, в Цинцинатти или Эван-вилл. Это безразлично, если мы направляемся на юг. Потом, глядя по обстоятельствам, мы пересечем границу в Лоредо или Эль-Пасо. Мне кажется, лучше это сделать в Лоредо. Оттуда прямо по Первой национальной до Мехико. Мы даже сможем купить дешевую машину и поехать дальше до Лоредо уже в ней, если, конечно, доберемся до этого города.
Ванда погладила колено Хенсона, чем вызвала у него волнение в крови.
– Мы доедем, я чувствую это. Мы ведь никому ничего плохого не сделали.
Хенсона ободрила эта мимолетная ласка.
– Да, я тоже так думаю. Самое неприятное, что мы не сможем этого доказать.
Неожиданно его охватил ужас при мысли о тех страшных компрометирующих обстоятельствах, которые сложились для них, и об их безрассудном бегстве. Ему пришлось изо всех сил сжать зубы, чтобы его не стошнило".
Они выехали на широкое шоссе. Внезапно Ванда выпрямилась.
– Ларри, я совсем забыла!
– Что забыла? – испугался он.
Ванда открыла сумочку и вынула оттуда толстую пачку денег.
– Мое богатство. Вместе с процентами это составило тысячу девятьсот восемьдесят два доллара. Я попросила дать в банкнотах по десять, двадцать пять и пятьдесят долларов.
Хенсон взглянул на деньги в ее руке.
– Ты доверяешь мне?
Ванда взглянула ему прямо в глаза.
– Я не была бы тут, если бы не доверяла тебе. Я надеюсь быть с тобой до конца моих дней, если нас не поймает полиция.
К деньгам, которые она ему дала, он мысленно прибавил те, которые он взял из сейфа «Инженерного атласа» в шесть часов утра. При существующих ценах на жизнь эти пять с небольшим тысяч долларов не были богатством, но их хватит, чтобы добраться до Мехико. Это для начала, а уже оттуда они направятся в Центральную Америку или на другой континент.
Если их не задержат в пути, они смогут даже доехать до порта Амелия в Африке, где Джонни Энглиш не постоит за тем, чтобы принять Хенсона на работу под другой фамилией. Ларри Хенсон или Джим Бурдик – это ему будет совершенно безразлично, только бы он помог ему разработать приобретенные участки и окупить деньги, вложенные в эту концессию. В случае необходимости Энглиш, не задумываясь, поклянется, что он действительно Джим Бурдик и что он присутствовал при его рождении и крещении!
Пачка денег была слишком толстой, чтобы не быть заметной в кармане, и Хенсон положил эти деньги к своим, в бумажник, и порадовался, что не оставил бумажник в бардачке своей машины.
– Ты права. Я хочу сказать: ты права, что доверяешь мне. Я тоже люблю тебя, как, кажется, и ты.
Ванда обиделась.
– Кажется?
– Извини.
Она положила голову на плечо Хенсона.
– Мне так хорошо с тобой... – Она провела соблазнительным язычком по губам и добавила: – Ты для меня все.