Убийство по-китайски: Золото
Шрифт:
— В столице я слышал, — добавил Хун, — будто здесь осело немало корейцев. Их особенно много среди моряков, корабельных мастеров и буддийских монахов. Живут они в своем квартале, за протокой, восточней города, и там же неподалеку стоит знаменитый буддийский храм, очень древний.
— Вот где ты сможешь подцепить кореяночку! — бросил Цзяо Дай Ма Жуну.
— Ну, а ты в том храме задешево получишь искупление грехов!
Два вооруженных стражника распахнули ворота. Всадники проехали вдоль по запруженной людьми торговой улице и уперлись в высокую ограду управы. Двигаясь вдоль ограды, они добрались
Стражи, вскочив на ноги, бодро приветствовали судью. Однако Хун заметил, как они исподтишка обменялись многозначительными взглядами.
Пристав сопроводил прибывших в глубь двора, где четверо служителей деловито махали метлами под присмотром сухощавого старца с короткой серой бородкой.
Старец поспешил им навстречу и, заикаясь от волнения, представился старшим стряпчим Таном, временным управляющим.
— Ваш покорный слуга, — добавил он с дрожью в голосе, — чрезвычайно сожалеет, что о прибытии вашей чести не было сообщено заранее. Это не дало возможности подготовиться к встрече, праздничной трапезе и…
Судья Ди прервал его:
— Я полагал, что с пограничной заставы пошлют нарочного. Должно быть, произошла какая-то ошибка. Но коль скоро я уже здесь, будет лучше, если вы покажете мне управу.
Сначала Тан повел их в просторный зал суда. Пол, выложенный каменными плитами, был чисто выметен, а высокий судейский стол на помосте в глубине зала покрыт светло-красной парчой. Всю стену позади судейского места закрывал занавес из бледно-фиолетового шелка. На нем, как и положено, сиял вышитый толстой золотой нитью огромный единорог — символ проницательности.
Пройдя в дверь, скрытую за занавесом, они пересекли узкий коридор и оказались в кабинете судьи. Это помещение содержалось с не меньшим тщанием: на лакированном письменном столе ни пятнышка пыли, оштукатуренные стены свежевыбелены, широкая лежанка у дальней стены покрыта великолепной темно-зеленой парчой. Мельком оглядев помещение архива, примыкающее к кабинету, судья Ди вышел на второй двор, расположенный перед залом для приемов. Старик стряпчий все с той же дрожью в голосе уведомил, что залом для приемов не пользовались со времени отъезда следователя, а посему, весьма возможно, какой-нибудь стул или стол окажутся не на должном месте. Судья с любопытством смотрел на неуклюжую сутулую фигуру: этот человек, казалось, пребывал в чрезвычайном смятении.
— Вы соблюли все наилучшим образом, — утешил он его.
Тан низко поклонился и сказал, запинаясь:
— Ваш покорный слуга служит в управе уже четыре десятка лет, ваша честь, а начинал сызмала в должности мальчика на побегушках. Вот почему я полагаю, что все должно пребывать в надлежащем порядке. И в нашей управе всегда так было. Ужасно, что ныне, после стольких лет…
Голос его прервался. Он поспешно растворил дверь зала для приемов.
Все стали вокруг высокого, украшенного искусной резьбой стола в середине зала. Тан почтительно вручил судье большую квадратную печать управы. Тот сравнил ее рисунок с оттиском в учетной книге, после чего начертал свою подпись в расписке о получении. С этого момента он официально принял на себя власть над уездом Пенлей.
Огладив бороду, он объявил:
— Убийство судьи важнее всех обыденных дел. В должное время я приму знатных людей уезда и исполню прочие формальности. А сегодня я не желаю видеть никого из уездных чиновников, кроме служащих управы и четырех квартальных.
— Их пять, ваша честь, — поправил Тан. — Пятый — начальник корейского квартала.
— Он китаец?
— Никак нет, ваша честь, но по-китайски говорит чисто. — Тан кашлянул, прикрыв рот рукой, и робко продолжил: — Боюсь, ваша честь, с этим у нас дела обстоят несколько необычно, но начальник городской стражи так решил, что корейский квартал на восточном берегу должен обладать некоторой самостоятельностью. Кореец отвечает за соблюдение порядка в своем квартале, а наши стражники могут войти туда только по его просьбе.
— Действительно, необычно, — пробормотал судья. — На днях я займусь этим. А пока что велите всем служащим собраться в зале суда. Я тем временем загляну в мои личные покои и приведу себя в порядок.
Тан явно забеспокоился. Помявшись, он сказал:
— Покои вашей чести находятся в превосходном состоянии; прошлым летом ваш предшественник велел их заново выкрасить. Однако его имущество — все его вещи как были упакованы, так, к сожалению, и лежат там. А от его брата, единственного его родственника, нет никаких вестей. Я даже не знаю, куда все это отослать. Их превосходительство Ван были вдовцом и наняли слуг из местных, и те разъехались сразу после того, как он… скончался.
— Где же в таком случае жил следователь, покуда был здесь? — удивился судья.
— Их превосходительство спали на лежанке в кабинете, ваша честь, — сокрушенно ответил Тан. — И туда же слуги приносили ему еду. Я глубоко сожалею, все это — вопиющий непорядок, но поскольку брат судьи не отвечает на мои письма, я… Это действительно ужасно и…
— Это не имеет никакого значения, — объявил судья Ди. — Я не намерен посылать за семьей и слугами, пока не раскрою убийство. Сейчас я пойду в кабинет и переоденусь, а вы покажете моим помощникам их жилье.
— Они будут жить там, напротив управы, ваша честь, — зачастил Тан. — Прекрасная гостиница. Я сам с женой живу в ней и могу поручиться, ваша честь, вашим помощникам будет…
— Это тоже вопиющий непорядок, — сурово оборвал судья. — Почему вы живете не в управе? После стольких лет службы вам должны быть известны правила!
— Я занимаю второй этаж дома позади зала для приемов, ваша честь, — поспешно объяснил Тан. — Однако там крыша требует ремонта, и я подумал, что никто, наверное, не станет возражать, если я перееду… разумеется, на время…
— Пусть так! — бросил судья Ди. — Но я требую, чтобы мои помощники жили в самой управе. Вы устроите их в караульном помещении.
Тан, низко поклонившись, удалился вместе с Ма Жуном и Цзяо Даем. Хун же последовал в кабинет за судьей, чтобы помочь тому переодеться в парадное платье и заварить чай. Утирая лицо свежим полотенцем, судья спросил:
— Как ты полагаешь, Хун, отчего этот старикан разволновался?
— Похоже, он из ретивых служак, — отвечал старый слуга. — Думаю, наш неожиданный приезд выбил его из колеи.