Убийство Принца Теней

Шойерер Хелен

Он замер.

Талемир резко опустил ее в воду и отбросил от себя, словно обжегшись.

Сердце заколотилось, и Дрю вскинула на него глаза, а щеки покраснели, когда она скрылась под водой. Не слишком ли она разогналась? Что…

И тут она поняла.

Талемир стоял в нескольких футах от нее, его мощное тело напряглось и задыхалось, а из спины торчали огромные перепончатые крылья.

10. ТАЛЕМИР

Талемир был чертовски убит. Полностью и окончательно убит

отсутствием контроля, одной лишь мыслью о том, что привнес эту чудовищную сторону себя в то, что только что произошло между ним и Дрю.

Он почувствовал первую пульсацию силы, когда она выгнулась дугой, и ее тело так идеально растаяло от его прикосновений. Когда она повела бедрами, и кончик его члена почти вошел в нее, он потерял всякое подобие рассудка, а тени вырвались из своих пут.

Он едва не взлетел в небо от такой силы.

В ужасе он практически отбросил ее от своего измученного тенями тела.

Даже сейчас, когда он повернулся от нее лицом к берегу, тяжесть крыльев тяжело свисала между лопаток, а ленты тьмы распускались из самого его существа. Внутри него бушевала ярость, он пытался загнать зверя обратно внутрь, пытаясь сдержать его.

Вокруг него мерцала его форма.

Он не смотрел на Дрю, когда покидал источник, хватая на берегу свою одежду и исчезая за дальними валунами, чтобы спасти то немногое, что осталось от его достоинства. Его сердце болезненно заколотилось — не только от перемены, но и от нее, от того, что они только что почти сделали. То, что она, скорее всего, больше никогда не предложит. Не после этого. Или это была еще одна ее игра? Уловка, чтобы уничтожить его и еще раз доказать, что он был чудовищем среди людей? Что ему не место среди Боевых Мечей, и он не настолько рейф, чтобы принадлежать теням… Эта мысль пробила в нем трещину, когда он сунул мокрые ноги в штаны, а крылья полностью исчезли. Но тяжесть осталась.

— Талемир? — позвал ее голос.

Он потер шею и провел дрожащими пальцами по волосам. Боги, теперь он должен был встретиться с ней лицом к лицу. После этого. Его тело было слишком напряжено. Он стоял на краю гигантского падения.

— Ты в порядке? — спросила Дрю.

Это, как ничто другое, заставило Талемира расслабиться.

— Поздновато для этого, не так ли?

К его удивлению, Дрю рассмеялась.

— Я была вежлива. — Она появилась у одного из гигантских валунов, полностью одетая и снова с браслетом. Талемира пронзило до глубины души. Она настороженно посмотрела на него. — У тебя все хорошо?

Щеки Талемира вспыхнули жаром.

— Да. — Он прочистил горло. — Прости… за это.

— Все в порядке.

— Я… — Он почувствовал, как краснеет. — Я ни с кем не был с тех пор… с момента нападения. Я не знал, что так получится.

Брови Дрю взлетели вверх.

— И как давно это было?

— Достаточно давно для горячо любимого Боевого Меча.

Дрю кивнула.

— Давай просто забудем об этом, хорошо?

Забудьте об этом. Только когда слова покинули ее рот, Талемир понял, насколько сильно

он не хотел забывать те моменты с ней в горячих источниках, как она была вкусна, как идеально подходила ему. Но если она хотела забыть, он не мог ее винить.

— Считай, что все забыто, — сказал он, заставив себя улыбнуться.

— Хорошо, — ответила она. — Значит, ты можешь помочь мне с лагерем.

Они вернулись к своим вещам и выбрали участок травы, укрытый скалами.

— Теперь ты можешь использовать свою собственную палатку, — сказала она ему. — Мне больше не придется следить за тобой рядом с остальными.

У Талемира свело живот, в груди снова стало тесно.

— Рад это слышать.

Внутри у него все клокотало, пока он устанавливал свою одинокую палатку. Он хотел только одного — забраться внутрь и проспать остаток этой жалкой ночи.

Но когда он заканчивал забивать колышки камнем, Дрю произнесла его имя.

Он поднял голову, опасаясь, что его встретит ужасающее выражение лица. Но на лице Дрю появилось любопытство.

— Ты когда-нибудь пользовался ими? — осторожно спросила она.

— Чем пользовался? — Талемир оглядел лагерь.

Она тихонько рассмеялась.

— Своими крыльями. Ты когда-нибудь летал?

— О. — Талемир отвернулся от нее. Он не хотел говорить об этом. Он предпочел бы встретиться с еще дюжиной теневых рейфов и горными драконами, чем говорить об этом. — Нет, — сказал он наконец.

Но Дрю была настойчива.

— А ты пробовал?

Талемир занялся тем, что без нужды затягивал веревки своей палатки.

— Нет.

— Почему?

— Потому что… — Он запнулся.

— Ну так почему?

— Какое это имеет значение? — процедил он. Часть его души хотела сказать ей, доверить ей грустную и разбитую правду: он боялся. Если он полетел, это означало, что он принял себя таким, какой он есть, что он перестал подавлять эту сторону себя и готов принять ее полностью. Но другая его часть хотела поднять щиты, отгородиться от той реальности, которую она вытащила на поверхность.

Он был чудовищем. И это было все. Он никогда больше не сможет жить нормальной жизнью, никогда не освободится от теней, бродящих под его кожей, никогда не будет соблазнен песней тьмы… И даже с женщиной он не мог быть рядом без того, чтобы рейф не нарушил его контроль и свободу воли.

Он порылся в рюкзаке и долго пил горький тоник, который приготовила для него Фарисса. Он почти видел перед собой спираль ночи, манящую его сбросить шкуру и присоединиться к ней… Он выпил еще тоника, заглатывая его, не обращая внимания на ужасный вкус.

Подняв глаза, он обнаружил, что Дрю все еще наблюдает за ним.

— Ты думаешь вырезать мое сердце, Дикий Огонь? — спросил он, не в силах сдержать нотку обиды в голосе.

Она не отвела взгляд. Более того, она смотрела на него, прямо в его душу.

— Я еще не решила… — сказала она, сверкая глазами. — Что мне лучше использовать — вилку или клювом рыбы-меч.

Талемир ошеломленно смотрел на нее. Затем он тяжело вздохнул, и напряжение покинуло его плечи. Последовал смех.

— Наверное, лучше всего будет рыба-меч.