Убийство Принца Теней

Шойерер Хелен

Разумеется, он ничего ей об этом не сказал.

Когда на горизонте забрезжили сумерки, Талемир оказался в до тошноты знакомой обстановке. Круг колонн из белого камня отбрасывал длинные тени на пожухлую траву, и тысяча воспоминаний нахлынули на него.

Ислатон.

Крики пронзали ночь. В ноздри ударил запах паленых волос и металлический привкус крови, пролившейся на камень. Талемир сделал вдох и вдруг снова оказался среди кровавой бойни:

рейфы приближались к нему, а Малик сражался рядом с ним.

— Слава в смерти, бессмертие в легенде, — пробормотал Малик ему на ухо, когда они устремились на врага. Он уже не раз произносил эти слова, обычно на пороге битвы, но ни одна из них не была столь мрачной, как эта. Никогда еще эта фраза не казалась столь неотвратимой, столь вероятной.

Вокруг них с воплями проносились фантики, разя когтями и кровью своих собратьев по боевому мечу.

Гигантский монстр, ростом, наверное, в десять футов, подхватил Малика с земли, словно тот был тряпичной куклой, а не огромным человеком. Рейф впечатал его лицом в камень, и при ударе раздался ужасающий треск.

Талемир вскрикнул и бросился к своему другу.

Его мужественное красивое лицо исчезло, вместо него осталась кровавая масса.

Но Талемир внезапно взвился в воздух, когда его тоже подняли. Он бился, сопротивляясь смертельной хватке, и все еще боролся, когда существо прижало его к скале.

Он напрягся, отчаянно пытаясь добраться до Малика или хотя бы помешать Уайлдеру увидеть его в таком виде.

Но то, что его схватило, не было обычным теневым рейфом. Он был больше, рогатее и хуже во всех мыслимых отношениях. Он никогда не видел таких во плоти. Только слышал шепот о том, что это были…

Регульд Жнецы.

Прародители теневых рейфов.

Короли тьмы.

Они жаждали власти.

И этот нашел свою.

Когти пронзили его грудь: сначала крошечные уколы боли, а затем пылающая агония, когда когти вонзились в плоть, проникая в тело, словно он сам был лишь туманом и тенью.

Талемир закричал, когда ужас и когти сомкнулись вокруг его сердца. Страх был не перед смертью, никогда не перед смертью — Боевые Мечи знали лучше, чем бояться Эновиуса. Но Талемир боялся того, что может ожидать его вместо нее: жизни во тьме.

Раздавшийся неподалеку яростный крик Уайлдера отвлек внимание рейфа.

Талемир упал на землю на колени, кровь струйками стекала из звездообразного узора над сердцем.

Но

было уже слишком поздно.

Он чувствовал силу оникса в своих костях.

— Талемир?

Талемир быстро моргнул и обнаружил, что задыхается, а его ладони упираются в камень цвета ржавчины.

— Талемир? — Дрю снова заговорила, приближаясь к нему пешком, ее ястреб сидел у нее на плече.

Он с трудом сглотнул, и горло болезненно сжалось, как будто в нем все еще хранились крики из прошлого. Он не помнил, как слез с жеребца и оставил его на окраине круглого монумента. Он не помнил ничего, кроме ужаса.

Сердце заколотилось, и он, все еще ошеломленный, посмотрел на свои руки.

Ржавый цвет под кончиками пальцев был старой кровью. Ошибиться было невозможно. Он, Малик и еще дюжина их братьев Боевых Мечей проливали кровь в Ислатоне. Все они потеряли кого-то или что-то в тот день.

— У меня они тоже бывают… — тихо произнес Дрю рядом с ним.

— Что? — Талемир скривился.

— Воспоминания. Вдруг я оказываюсь не здесь, а там, где все изменилось. — Она прижала ладонь к камню, на котором лежала рука Талемира. — Именно сейчас это случилось с тобой.

— Да… — пролепетал Талемир, не веря, что сможет сказать что-то еще.

— Ты этого не заслужил, — сказала Дрю.

— Но все равно это случилось.

— Худшие вещи всегда случаются. — Она протянула руку к его руке, пока кончики ее пальцев не коснулись его кожи, пока ее тепло не сомкнулось вокруг него, даря утешение.

— Как давно я здесь?

— Немного. Я подумала, что лучше не беспокоить тебя… Иногда… иногда от этого становится только хуже.

— Так и есть, — согласился Талемир. — Но я прошу прощения, я не знал…

Дрю покачала головой.

— Это не в твоей власти. И это не твоя вина. Адриенна говорит мне то же самое каждый раз, когда со мной это случается.

Талемир остановился и потянулся к ней, его грудь сжалась при мысли о том, что она испытывает те же муки.

— Куда ты попадаешь? В какой момент с тобой это случается?

— В ту ночь, когда были убиты мои братья и мать, — без колебаний ответила она.

— Рейфы.

— Да.

Талемир склонил голову. Он видел ее реакцию еще на сторожевой башне и понял, что она сама пережила ужасы. Его сердце болело за нее, и он хотел бы избавить ее от этих мучений.

— Что сделано, то сделано. — Она толкнула его локтем. — Может, уберемся из этого места? У меня от него мурашки по коже.

— Твоя лучшая идея.

Руки Талемира все еще дрожали, когда он садился на своего жеребца, но он позволил Дрю вести его за собой, понимая, что она дает ему возможность пережить то, что он только что пережил. Он был благодарен ей за это, потому что перед его мысленным взором проплыли воспоминания о распухшем и окровавленном лице Малика, а в ушах зазвучали крики Уайлдера.