Убийство с отягчающими
Шрифт:
Обе машины капитаны нагнали лишь в районе театра Пушкина.
– Видишь нас? – спросил Кряжин, сам разглядев в зеркало «девятку», пристроившуюся сзади.
– Не пора ли брать? – вежливо осведомился Сидельников. – Мы два раза его чуть не потеряли. Он сейчас рванет по тротуару и оставит нас в пробке!
– До Никитских ворот не оставит, – просчитав маршрут, возразил Кряжин. – Но когда мы застрянем на пересечении с Никитской, тебе придется пересесть.
– Я понял, – сказал опер. – Я понял, Иван Дмитриевич…
На Никитской движение
Кряжин видел, как вдоль его полосы откуда-то из глубины, с «хвоста состава», бежал высокий человек в кожаной куртке. Поравнявшись с «Вольво», он потянул ручку пассажирской дверцы на себя.
Кряжин видел – не получилось. Водитель шведской иномарки гостей не ждал. Более того, он противился проникновению в свою машину посторонних лиц.
Кряжин видел – Сидельников дернул сильнее.
Когда у опера снова не вышло, он не торопясь вынул из-за пояса что-то тяжелое, поместил в правую руку и ударил предметом по стеклу.
Советнику не было видно, как кубики стекла осыпаются внутрь машины. Все, что было доступно его зрению, это несколько движений, которые сделал Сидельников перед тем, как скрыться в салоне «Вольво». Короткий удар внутрь, и – жест, напоминающий действия человека, открывающего уличную калитку, ведущую во двор частного дома.
Теперь в «Вольво», сколько бы там ни находилось людей, было больше одного в любом случае.
Выехав с перекрестка, Кряжин около трех минут потратил на то, чтобы съехать с левого ряда в крайний правый. Несколько минут и метров триста дороги. И лишь когда к нему приблизились стены и купола церкви большого Вознесения, советник получил возможность остановиться, включить аварийную сигнализацию и выйти на тротуар. Прикуривая на ветру, он наблюдал, как к его стоянке медленно приближаются шикарный седан черного цвета и «девятка», за рулем которой недавно сидел Сидельников, а теперь управлял ею Полянский.
Капитан ГУВД вышел сразу, а вот людей из «Вольво» увидеть сразу не представилось возможным.
– Помоги ему, – попросил Полянского советник, наблюдая, как пассажир «Вольво» вытягивает из машины ее владельца. И, когда просьба была исполнена и перед следователем Генпрокуратуры появились все, кто участвовал в этой совершенно не остросюжетной погоне, он приблизился к тому, кто был ему незнаком.
– Фамилия?
– Моя? – тяжело дыша, уточнил водитель.
– Свою я знаю.
– Гаенко. Игорь Викторович Гаенко, зять члена Высшей квалификационной коллегии судей. И вы за это ответите.
– За что – это?
– За то, что задерживаете меня! – взревел управляющий, прижимая к пылающим ушам холодные ладони. Не найдя, за что можно вытащить его из-за руля, Сидельников использовал старый проверенный способ. – Вы ответите за это перед своим начальством!
– Гаенко, – тихо сказал Кряжин, – Игорь Викторович Гаенко, а почему вы решили, что вас задерживают?
Управляющий, полураскрыв рот, дышал, как загнанный волк.
– Почему первой вам не пришла в голову мысль, что у вас хотят отобрать машину?
Зять члена Высшей квалификационной коллегии стал водить взглядом в поисках резонных объяснений. Их не было. Номера на машинах к ведомственным не относились, все трое перед ним были в штатском.
– Это номер Генеральной прокуратуры! – вскричал Гаенко, указывая пальцем на российский триколор под бампером «Волги».
– Поэтому вы и сваливали от меня по Страстному бульвару? Сажайте в машину этого артиста разговорного жанра, – велел Кряжин. – В мою машину. «Вольво» – на Петровку. У меня ее никто охранять не будет.
Несколько минут в салоне висела тишина. Воздух быстро пропитался дорогим одеколоном управляющего, судить же о его настроении было невозможно. Он ехал, сжав челюсти, и никак не реагировал на то, что Кряжин уже дважды бросал на него многозначительный взгляд.
– Я вам быстро поясню ситуацию, Игорь Викторович. Тема с Кинерешем, членом ВКК, уже не актуальна – это первое. Второе! – повысил голос советник. – Человек, с которым вы встречались у пепелища гостиницы «Москва», мне известен. Сегодня он будет задержан. Я знаю, где четыре миллиона долларов. И даже знаю, когда они были поделены на две части и куда перенаправлены.
– Еще что знаете?
– Знаю, кто убил двоих людей из околофутбольных кругов клуба «Олимп» в ночь перед Новым годом. Знаю, от кого они к вам прибыли. Послушайте, – вдруг понизил голос советник, глядя в зеркало, – мы сейчас остановимся. Мне нужно срочно кое-что сделать.
Вынув из кармана телефон, он набрал номер. Ждать долго не пришлось, трубка ответила уже через несколько секунд.
– Слушаю вас, – прорычала она.
– Господин Чубасов, это Кряжин. У меня к вам просьба. Сейчас я двигаюсь в направлении к Генеральной прокуратуре. Сзади меня сопровождают два сотрудника милиции. Если через пять минут васильковая «Тойота Спринтер» не исчезнет из поля моего зрения, я дам команду открыть по ней огонь. Мне кажется, что в ней вооруженные преступники. Стрелять будем в три ствола, на поражение, на добивание.
– А при чем здесь я? – изумился генерал. – Вы с ума сошли, следователь!
– Воля ваша. – Отключив связь, Кряжин залез под панель и вынул переговорное устройство радиостанции. – Сидельников! Хорошо меня слышишь?
– Хорошо, – чуть помедлив, ответил муровец – ему, по-видимому, тоже пришлось шарить рукой под панелью.
– Васильковую «Тойоту» видишь?
– Вижу.
– Испугай их. Только так, чтобы они испугались. Сильно испугай.
Гаенко сидел, уложив руки в наручниках меж колен, и совершенно не понимал, что происходит.