Убийство с третьей попытки

Роллз Элизабет

В комнате миссис Рэтленд (или эту комнату занимала Джудит?) было тихо, и Ален проследовал дальше. Блейки были у себя — он остановился, однако разговор шёл совсем не о том, что его интересовало, братья обсуждали события на континенте, потом перешли к общему знакомому, который был лётчиком и попал в плен, а затем Генри заявил, что его клонит ко сну и он поспит часик-другой. Разочарованный, Ален направился дальше, дошёл до первого разветвления и задумался, куда теперь повернуть. Чтобы добраться до часовни, следовало пойти налево (два раза налево и три раза направо, а затем из трёх ходов по среднему — так говорил Этвуд), но теперь его интересовала отнюдь не часовня. Он двинулся направо и вскоре оказался в тупике, вернулся обратно и повернул налево. Дойдя до следующей развилки, он обследовал

правый ход и шёл по нему довольно долго, хотя ничего не слышал. Местами проход был очень узок, так что приходилось продвигаться боком, иногда менялась высота (один раз он больно стукнулся головой) и двигаться можно было только согнувшись. Решив, что надо достать план замка и прикинуть, где находятся эти ходы, Ален выбрался оттуда и пошёл к Этвуду. Сделав вид, будто заинтересован особенностями замка, он спросил, есть ли какие-нибудь материалы, относящиеся к его постройке. Этвуд отыскал ему объёмистую папку и сказал, что все сохранившиеся документы лежат здесь, но никаких разъяснений сам он дать не в состоянии, поскольку никогда этим не интересовался. Довольный удачей, Ален унёс добычу к себе и, рассматривая план, установил, что изученная им часть хода идёт мимо комнат, которые занимают миссис Рэтленд, Хилтон и Томас Блейк. Ещё дважды пускался он в путешествие по узким каменным коридорам, в результате чего сделался обладателем перерисованного со старого пергамента плана с указанием, кто где живёт, и с тонкой штриховой линией, проложенной вдоль стен и обозначавшей таившийся в их толще ход. С удовлетворением разглядывая результат своих трудов, он убедился, что прослушиваются все комнаты, предназначенные для гостей.

Во время пятичасового чая взор его то и дело невольно обращался к Генри Блейку. Очевидно, Этвуд это заметил, ибо после отозвал Алена в сторону и сказал:

— Я вижу, вы подозреваете Генри. Он, конечно, шалопай, но не убийца. К тому же он на днях попросил у меня денег, и я их ему дал. Согласитесь, что если б он собирался меня убить, просить было бы незачем.

Однако заявление Этвуда не убедило Алена, и перед сном он снова отправился послушать, что происходит у Блейков, оба брата казались ему подходящими кандидатами на роль преступника: Генри мог убить Этвуда ради наследства, а Томас — из-за Джудит. Томас был энергичней и целеустремлённей брата, и если попытка отравить Этвуда была их совместным преступлением, то организатором его является скорее Томас. Было уже довольно поздно, и Ален пожалел, что собирался так долго, Блейки, вероятно, легли спать. Когда он дошёл до комнаты Томаса, там было тихо, однако вскоре раздался какой-то шелест. Так продолжалось с полчаса (Томас читал газету или журнал), затем свет в комнате погас, послышался звук закрывающейся двери. Ален решил, что Томас пошёл к брату, и бросился туда, откуда прослушивалась комната Генри Блейка. Для этого ему пришлось проделать путь гораздо более длинный, нежели Томасу, которому надо было всего лишь пересечь коридор.

Однако вместо Томаса в комнате Генри был Этвуд и допрашивал брата:

— Ты почему хандришь?

— Так… Я, пожалуй, завтра уеду.

— Почему? Ты же собирался ещё неделю здесь пробыть.

— Надоел я тебе, вечно деньги клянчу…

— Глупости. Для тебя мне денег не жалко, — мягко сказал Этвуд. — Дед поступил с тобой несправедливо, и будь ты хоть чуточку серьёзней… — Он оборвал фразу, однако Ален догадался, что он хотел сказать. — Я тебя ругаю для твоей же пользы. Ты бы хоть обсуждал со мной свои сумасбродные идеи, прежде чем очертя голову кидаться на их осуществление. — Генри протяжно вздохнул. — Ладно, не буду больше, а то скажешь, что я опять тебя пилю. Война кончилась, и теперь я тобой займусь, — сказал Этвуд полушутя-полусерьёзно.

Генри заразительно рассмеялся: очевидно, он принадлежал к людям, не способным долго предаваться унынию.

— Собираешься сделать из меня что-нибудь путное? Поздно меня воспитывать.

— Ничего, постараюсь наверстать.

От последовавшего затем грохота Ален дёрнулся и ударился локтем о стену. Что там происходит? Он растерялся и не знал, то ли кинуться в комнату Генри — а для этого надо сначала выбраться из хода, — то ли оставаться на месте. Поднятый шум

напоминал драку. Воображение Алена живо нарисовало жуткую картину: пока Генри заговаривал зубы Этвуду, Томас сзади подкрался к нему, и теперь они вдвоём убивают его, а он, единственный, кто мог бы помочь, стоит тут и бездействует.

— Филип, пусти! — раздался голос Генри. — Пусти, тебе говорят, а то получишь!

Снова послышалась какая-то возня, глухой звук падения чего-то тяжёлого и голос Этвуда:

— Сдаёшься?

— Ладно, сдаюсь. Надеюсь, ты не таким способом собираешься меня воспитывать? Сзади хватать, между прочим, нечестно. Вот так, приедешь в гости, а тебе чуть шею не свернут. Кто теперь здесь убирать будет?

— Тут и убирать нечего. Держи подушку и поставь на место кресло. Ковёр я поправлю.

— А куда делись мои ботинки?

— Посмотри под тахтой.

— Их там нет.

— Посмотри ещё раз, они наверняка туда отлетели.

— Я не слепой и прекрасно вижу, что ботинок под тахтой нет.

— Больше им некуда деться. Отойди, я сам посмотрю, — сказал Филип.

Несколько секунд тишины — и звон бьющегося стекла, протяжный скрип, фырканье, приглушённый вскрик. Это ещё что такое? Нервы Алена были напряжены до предела.

— Генри, ты же меня задушишь! — еле слышался голос Филипа.

— Согласен, что я победил?

— Обманным приёмом. Ладно-ладно, согласен, — быстро сказал Филип, поскольку действия Генри, очевидно, приобрели угрожающий характер.

— Тогда так и быть, вставай.

— Теперь сам будешь приводить всё в порядок, я палец о палец не ударю. И ты ещё рассуждал о честности! А набрасывать одеяло на голову человеку, который ищет твои ботинки, честно?

— Раз противник сильнее, необходима хитрость.

Оба расхохотались.

Убедившись, что мнимая драка сводится к дружеской игре, Ален успокоился. Из поведения Этвуда следовало, что он абсолютно уверен в невиновности своего двоюродного брата. Ален пошёл обратно, раздумывая о том, считает ли Этвуд Генри невиновным потому, что подозревает кого-то другого, или же просто потому, что любит его.

— Ты запер дверь? — раздался за спиной женский голос.

Ален остановился, соображая, чья там комната. Если он ничего не напутал, эту комнату занимает Хилтон. Но женщина?..

— Конечно, запер, не беспокойся.

— Тогда помоги мне расстегнуть платье.

Дорис, это её голос! Выходит, Хилтон её любовник. Ловко они устроились. Над этим стоит подумать…

— Надоело мне всё это. Ты должен что-нибудь придумать, — капризно сказала Дорис.

— Что тут придумаешь… Сама знаешь, какие нынче времена. Если б у нас было хоть десять тысяч, тогда другое дело, а так… Сетон меньше, чем за восемь, не продаст, его позиция твёрдая. Дело у него стоящее и покупатель найдётся. Ждать он согласился только до конца этого месяца, не дольше. Двое уже крутятся вокруг его конторы, разнюхали, что он собирается её продавать, и присматриваются. Уплывёт она у меня из-под носа…

Дорис грубо выругалась.

«И этим нужны деньги, — констатировал Ален, — причём нужны в самое ближайшее время».

— Послушай, Дорис, а если тебе поговорить с Этвудом? Вы с ним друг друга терпеть не можете, значит, он будет рад, если ты уедешь отсюда. Намекни ему, что всего десять тысяч — и вы расстанетесь ко взаимному удовольствию. Для него это не такие уж большие деньги.

Дорис презрительно фыркнула.

— Он не даст мне ни пенни. Для него вопрос заключается не столько в самих деньгах, сколько в принципе, а это ещё хуже.

— Тогда наше положение паршивое…

Они замолчали и погасили свет, и Ален ушёл. Подслушанный разговор навлекал на эту пару серьёзные подозрения, однако, если допустить, что накануне они подсыпали Этвуду яду, их разговор звучал довольно странно. Раз они уже решились на убийство, то, о чём они говорили, должно быть уже пройденным этапом, сейчас им следовало либо обсуждать неудачу, либо строить планы нового покушения. Правда, если убийство было задумано лишь одним из них, тогда другое дело… Конечно, Дорис. Хилтон пока рассчитывал договориться с Этвудом, а она знает, что договориться не удастся. «Яд подсыпала она, а если не она, то один из Блейков», — с этой мыслью Ален заснул.