Убийство со вкусом жвачки

Петрова Юлия

– Это что ещё за говнище?
–  возмутился он, наблюдая за тем, как рабочие прикручивают огромный цифровой баннер прямо к высотке напротив.

– Не говнище, а чудеса современного маркетинга, - поправил его хриплый старческий голос откуда-то слева.

Обернувшись, Дэвид заметил своего соседа, мистера Брауна, с которым они делили один балкон. Старичок как обычно развалился в старомодном потрёпанном кресле-качалке, кутаясь в цветастый шерстяной плед и дымя длинной деревянной трубкой, в которую - тут можно не сомневаться, - был забит далеко

не табак.

Мистер Браун встретился с ним взглядом и улыбнулся, отсалютовав трубкой. Дэвид хмыкнул, сунул в рот сигарету и похлопал себя по карманам в поисках зажигалки. Выругался, вспомнив, что та осталась в толстовке, и как-то совсем приуныл.

– Ты же бросил?
–  лукаво усмехнулся старичок, заметив замешательство Дэвида, и протянул ему старомодную бензиновую «Зиппо».

– Передумал, - буркнул Дэвид, жадно прикуривая.

– Ба, быстро ты!
–  надтреснуто рассмеялся мистер Браун.
–  В прошлый раз продержался подольше. А ведь неделя только началась.

– Вот такой вот я непостоянный, - фыркнул Дэвид, возвращая зажигалку владельцу.

Он прислонился к стене, затянулся, выпустил колечко густого сизого дыма и тяжело вздохнул.

– Клянусь, если они начнут крутить там очередную рекламу андроидов, я разнесу этот сраный дом из базуки.

Мистер Браун громко захохотал.

– А ты всё только обещаешь, - сказал он, вытирая выступившие от смеха слёзы.
–  Помнится, ты говорил то же самое про беспилотные кэбы.

– Ну откуда же я знал, что они окажутся такими удобными?
–  нехотя признался Дэвид.
–  К тому же надо на чём-то возвращаться ночью из паба.

Он глубоко затянулся, стряхнул пепел и снова посмотрел на рабочих. Те как раз заканчивали монтировать каркас. По экрану пробежала пёстрая рябь разноцветных пикселей, а вскоре появился и сам рекламный баннер. На нём - люди с навороченными киберпротезами прыгали на фоне восходящего солнца с одинаково неискренними улыбками. А над ними распростёрся бесконечно тупой слоган корпорации «Четвёртый день»: «Улучшая себя - улучшаем мир».

От такой картины Дэвида невольно передёрнуло.

– Полный трындец, - выдохнул он.
–  Совсем они там с катушек послетали что ли?

– А чего?
–  хмыкнул мистер Браун.
–  Я бы вот не отказался от пары ловких и быстрых ног.

– Да, но какой ценой?
–  нахмурился Дэвид.
–  Я ещё понимаю, когда люди используют протезы в случае крайней необходимости, но ведь эти психи из «Четвёртого дня» предлагают ставить их всем подряд! Даже вместо совершенно здоровых органов. Словно нам мало андроидов, обрушивших экономику. Действительно, почему бы не завести ещё и киборгов?!

– Как-то у тебя всё одноцветно, - вздохнул мистер Браун.
–  А я вот слышал, что их основатель - профессор О’Брайан - всё равно что современный Парацельс.

– О да, великий алхимик, - фыркнул Дэвид.
–  Читал я однажды про одного доктора, который увлекался Парацельсом. Знаете, как его звали? Виктор Франкенштейн.

И что-то фигня какая-то у него получилась.

Мистер Браун выдохнул колечко пахучего дыма, закашлялся и снова захохотал.

– А ещё я слышал, - продолжил Дэвид серьёзнее, - что вся эта кибердрянь людей убивает. Высушивает им мозги до последней клетки, а «Четвёртый день» просто прикрывается фальшивыми отчётами, заметает следы и хорошо вкладывается в рекламную кампанию. Боюсь, что такими темпами, - вздохнул он, - технологии рано или поздно уничтожат всё человечество.

– Или наоборот, спасут его, - возразил мистер Браун.
–  Только представь: ни войн, ни бедности, ни голода, ни несчастий… Пожарные бы только котиков с деревьев снимали, хе-хе. Поди плохо? Дивный новый мир!

– У Хаксли всё паршиво закончилось, - напомнил Дэвид, ожесточённо давя окурок в старой консервной банке, приспособленной под пепельницу.

– Ну, это смотря как поглядеть, - хмыкнул мистер Браун, затягиваясь и выпуская очередное колечко пахучего дыма.
–  Думаю, я был бы как Гельмгольц – отправился бы к интересным людям, у которых так сильно развилась индивидуальность, что они стали непригодны для жизни в обществе, - задумчиво произнёс он и снова затянулся.

– Так его же в ссылку отправили, - нахмурился Дэвид, припоминая сюжет.
–  На Фолклендские острова.

– Ты говоришь так, словно это что-то очень плохое, - упрекнул его мистер Браун.

– А чего же в этом хорошего? Да там же холодрыга - капец!

– Зато там есть пингвины!
–  деловито заметил старичок и улыбнулся.
–  Во всём нужно искать свои преимущества. А сам-то ты что выбрал?

– М-м-м?
–  вяло утонил Дэвид.

– Какую роль?

– Я бы… - Дэвид задумался, разглядывая идеальные улыбки на доме напротив.
–  Да никакую. Предпочитаю всегда оставаться самим собой.

– Забавно, - хмыкнул мистер Браун.
–  У Хаксли в романе был точно такой же персонаж. Бернард, кажется. Всё болтал о том, что лучше быть хмурым, но собой, чем весёлым, но кем-то другим. Не самый приятный типаж.

– Да и я не сахарная принцесса, - фыркнул Дэвид.

Он повёл плечами и уже собирался вернуться в квартиру, но мистер Браун его окликнул.

– Знаешь, что я на самом деле думаю?
–  спросил он.
–  Фигню этот Хаксли написал! Миру не грозит антиутопия, построенная на иллюзии идеального общества. Знаешь почему?

Дэвид молча пожал плечами.

– Эмоции не терпят простоты, вот почему. А чёрное и белое, плохое и хорошее – это всё слишком просто. И это всё не работает, когда речь заходит о настоящих чувствах. Как любил говорить мой дед, вся наша жизнь - это карнавал Марди Гра, а мы в нём просто бисер на груди обнажённых красавиц, - хмыкнул старичок и хрипло рассмеялся над собственной шуткой.

– Ого, ну ничего себе!
–  криво улыбнулся Дэвид.
–  Начинать утро с философских дебатов мне раньше не доводилось. Может ещё и совет дадите?