Убийство в Балларатском поезде

К счастью, у досточтимой Фрины Фишер был чуткий сон. Она дремала почти всю дорогу, но когда ей в нос ударил тошнотворный запах хлороформа, у нее хватило рассудка понять: что-то стряслось, и присутствия духа, чтобы

Фрина перегнулась через тело спящей служанки и компаньонки Дот и нашарила свою сумку. Чтобы ее открыть, ей пришлось потянуть изо всех сил – движения давались ей с трудом, словно она находилась под водой на глубине пяти морских саженей. Замок сумочки показался ей слишком замысловатым, и в конце концов она, ругаясь вполголоса и хватая ртом воздух, разорвала ее зубами и извлекла пистолет «Беретта» калибра.32, с которым путешествовала всегда, неверной рукой навела его на цель и выстрелом разбила окно.

Оно разлетелось вдребезги, засыпав Фрину и Дот осколками стекла и впустив поток холодного воздуха.

Фрина закашлялась и, шатаясь, поднялась на ноги. Она высунулась из окна и подождала, пока придет в чувство, а потом разбила еще одно окно. Поезд по-прежнему мчался вперед. В лицо ей летел дым. Что происходит? Фрина дотянулась до корзинки для пикников, нашла бутылку с холодным чаем и сделала освежающий глоток. Дот без сознания лежала на дорожной сумке, ее длинные косы растрепались. Фрина внимательно, с замиранием сердца, прислушалась к дыханию компаньонки. Но та дышала ровно, и казалось, просто крепко спала.

Фрина намочила носовой платок остатками холодного чая и открыла дверь купе. В нос ударила волна хлороформа, так что ей пришлось отпрянуть. Она набрала побольше воздуха в легкие и задержала дыхание, а затем выбежала в коридор, потянула вниз окно и высунулась наружу. В поезде не было слышно ни шума, ни людских голосов. Фрина снова сделала глубокий вдох и кинулась к следующему окну – и так до тех пор, пока все окна не были раскрыты настолько широко, насколько это позволялось в поезде.

В вагоне первого класса было четыре купе. Пока Фрина фланировала по коридору перед ужином, она успела разглядеть всех пассажиров: в первом купе – пожилая леди и ее компаньонка, издерганная дама с тремя сорванцами во втором и молодая пара в третьем. Фрина и Дот занимали четвертое купе, и это, возможно, объясняло, почему они пострадали меньше других, поскольку у первого купе запах казался еще сильнее и насыщеннее.

Поезд остановился. Фрина услышала свисток и странный звук в начале вагона первого класса. Но вот взметнулись клубы пара, и поезд снова тронулся, причем так резко, что Фрина, еще нетвердо державшаяся на ногах, едва не упала на колени. Все еще кашляя и испытывая тошноту, она открыла окно в купе, где ехала молодая пара, потом в том, где расположилась дама с детьми. Наконец она добралась до первого купе, там запах был таким сильным, что резало глаза. Фрина снова закрыла нос мокрым платком, отчего на лице остались пятна чая, проскользнула внутрь и огляделась.

Компаньонка лежала, распростертая на полу, сжимая в руке разбитую чашку, окно было уже раскрыто, а старая дама исчезла.

И тогда Фрина сделала то, о чем давно мечтала. Она изо всех сил потянула за шнур стоп-крана. Поезд со скрипом остановился. Тут же из вагона-ресторана прибежал проводник и сразу закашлялся.

– Это вы потянули шнур, мисс? – спросил он. – Ради всего святого, что тут стряслось?

– Хлороформ, – объяснила Фрина. – Помогите мне вынести их на свежий воздух.

Проводник позвал подмогу, и в вагон набилось еще несколько людей в форме, но они сразу же принялись кашлять и даже попытались сбежать.

– Идиоты! – с трудом проговорила Фрина. – Закройте ваши дурацкие рожи мокрыми платками и помогите мне.

– Я тут все улажу, мисс, – пообещал высокий симпатичный проводник. – Вы бы лучше сами вышли на воздух, пусть здесь хоть немного проветрится. Дайте мне руку, мисс, я помогу вам спуститься.

Фрина чувствовала себя неважно, так что позволила снести себя по ступенькам и усадить в сторонке. Она в изнеможении опустилась на мокрую траву и была рада оказаться на свежем воздухе. Обстановка здесь казалась более реальной, чем в жаркой удушливой темноте вагона.

Высокий проводник положил рядом с Фриной Дот, а потом и компаньонку старой дамы. Дот, не просыпаясь, повернулась, прижалась лицом к шее Фрины, почувствовала запах «Ночи любви», чихнула и открыла глаза.

– Лежи спокойно, дорогуша, произошло странное событие. С нами все в порядке, а скоро станет еще лучше. Ага! Наконец-то догадались! – Фрина взяла из рук смышленого проводника чашку горячего чаю с сахаром и поднесла ее к губам Дот.

– Вот, моя дорогая, сделай несколько глотков и снова будешь как огурчик.

– О мисс, у меня такая слабость! Я что, лишилась чувств? – Дот отпила немного чая, и ей стало лучше, так что она смогла сесть и сама держать чашку.

– Пожалуй, Дот, это можно сказать о каждом из нас. Кто-то, невесть почему, усыпил нас всех хлороформом. Мы-то с тобой были в последнем купе, и нам досталось меньше других, хотя, думаю, ты согласишься, что и это было сверх меры. Вот я доберусь до тех, кто все это подстроил, – продолжила Фрина, допивая чай и поднимаясь на ноги, – и они пожалеют, что родились на свет! Ну, тебе теперь лучше, Дот? Можно тебя оставить ненадолго? Хочу немного осмотреться.

– Хорошо, мисс, – кивнула Дот и легла на влажную траву в надежде, что голова перестанет кружиться.

Поезд остановился в кромешной тьме где-то на пути в Балларат. Вокруг простирались ровные, холодные и мокрые пастбища, стояла середина зимы. Фрина подошла к вагону, когда охранники выносили последнего пассажира – безжизненное жалкое тельце какого-то ребенка.

– Такой остановки в расписании не было! – крикнула она стоявшему поблизости проводнику. – Что стряслось? Кто все это устроил?