Убийство в Оптиной пустыни
Шрифт:
– Не будь кликушей…
– Кто ж это тиснул, – произнес и, прощупывая, спросил: – Зубов?.. Опер?..
– У них кишка тонка! – возмутилась Грищенко. – Их в Москве слушать никто не станет…
– Выходит, не обошлось без Калуги…
– Все-то ты знаешь… – как отрезала Грищенко и взяла газету: – На память…
Когда она вышла, Мортынов подумал: «Видимо, она в Калугу начальникам. И те выше… Эх, все хотят скорее прогнуться и БОМЖа упечь… А там хоть трава не расти…»
Несмотря на сообщение в прессе, крутилось множество слухов: убил солдат; отомстили местные жители; орудовала
А газета проталкивала: БОМЖ убийца.
И все сомнения прочь!
Голова у Мортынова распухла, ему нужно было все прояснить, а домыслы отмести. Найти и отработать того, кто просил супа горохового в трапезной, и ему не дали… Кто гневно посмотрел на женщину в храме… Кто попался паломницам на дорожке в скит, а объяснил свое нахождение здесь камнем… Кто крутился около звонницы, стоял за монахом и потом приседал… Гонцов на НЛО… Стрелка из Орлинки…
И давили: что телитесь? Сажайте Карташова!
Уже убивец известен на всю страну.
Можно было остановиться на Карташове и его «банде», но ничем кроме собачек, причастность «главаря» к убийству не подтверждалась. Конечно, можно было отдать бородача козельским операм, и те бы выбили нужное, но на это Мортынов пойти не мог. А строить обвинение на таких шатких доказательствах Мортынову не позволяла совесть. Слава богу, годы королевы доказательств – признания обвиняемого – канули в Лету.
На горизонте маячил стрелок, который перепугал деда с бабулей. По их описанию Таджик составил портрет налетчика, его раздали сотрудникам милиции, и те ездили по селам, шли по домам, спрашивали, не знают ли такого. Надо было терпеливо искать, а Грищенко гнала вперед.
5. Второй выезд в Орлинку
Приезд подкрепления придал расследованию новый импульс, а сами прибывшие с интересом окунались в неизвестное для них дело, не зная, смогут ли в чем-то помочь: раскрыть преступление, разобраться с обстоятельствами убийства, выяснить, почему стала возможной кровавая Пасха и что нужно сделать, чтобы подобное не повторилось.
Следователь Сенищев ехал на УАЗе в Орлинку. В Сосенском заглянули в отделение милиции.
– Э, Таджик, карета подана! – полетело по отделению.
Улица в Сосенском
Через минуту в дежурку подсел старший опер Соснин, и они помчали дальше. Соснин удивлялся: зачем ехать, терять время, когда он отдал объяснение, нарисовал портрет стрелка, только ищите, но потом успокоился: жираф большой, ему видней.
Въезжая в Орлинку, повернули к дому лесника.
– Вон хозяин. – Соснин показал на деда на крыльце.
А когда подошли к заборчику палисадника, он обратился к хозяину:
– Здравствуйте, снова к вам. Со мной человек из Калуги…
Дед провел гостей в комнату.
Комната, в которой произошел выстрел
Когда Сенищеву показали дырку в полу, он присел рядом:
– Сюда стрелял?
Дед:
– Сюда…
– Сквозная?
– Похоже, навылет…
– Надо пулю достать…
– А вот его нога… – Дед показал на след обуви.
– Молодцы, сохранили. Сфотографируем… Вы можете понятых найти?
Дед, как и в прошлый визит милиции, ушел за старичками.
Пыжи и пуля, извлеченные из– под пола
Сенищев ловко выдернул из портфеля фотоаппарат, сфотографировал след на полу, доску с дыркой.
Думал, как проникнуть под пол.
Вскоре дед привел двух доходяг, которые были при выемке патронов. Общими усилиями сняли с пола доску, достали пулю и пыжи.
Осмотрев дом, Сенищев заполнил протокол.
Доходяги поставили крестики на последнем листе и ушли, а гость из Калуги сел за стол и обратился к хозяевам дома:
– Теперь я должен вас допросить…
– Так с жинкой говорили. – Дед посмотрел на Таджика.
– Ее опрашивали, а это допрос… – произнес Сенищев.
Спрашивал деда, слушал ответы.
Записывал:
«…живу с женой… осталось семь домов… проживают дачники… старики со старухами… 18 апреля 1993 мы были с женой вдвоем в доме. Около 9.15 сели завтракать. В это время к нам в комнату вошел незнакомый мужчина… без стука…»
– Как выглядел мужчина?
Сравнил ответ деда с тем, что записали в объяснении бабули:
– Все так же… Я из него перепишу…
Переписал:
«…лет 30–35… рост 165 см… голова лысоватая… с густой бородкой округлой формы… брюки… рубашка…»
– Что еще?
– В правой руке у него обрез… – говорил хозяин. – Мы с женой растерялись… Мужчина прошел на середину комнаты и молчал… Я обратил внимание, что курки на обрезе взведены, так как долгое время работал лесником… Спросил: почему у него взведены курки? Он не ответил, стал молча спускать курки. Мне показалось, что он не привык обращаться с оружием, потому что спускал курки неумело.
– Мог застрелить?
– Нет, обрез держал стволом вниз… Приклад обрезан по шейку…
– Понятно, выстрелил…
– Да. Он отнесся к выстрелу спокойно и попросил налить ему 100 грамм водки… Бутылка-четвертинка стояла у нас на столе… Ее ваш коллега забрал…
Таджик:
– Я ее в отдел отвез…
Хозяин:
– Я налил ему 100 грамм. Он стоя выпил… Он говорил, что подрался с охотниками и отобрал ружье… Я предложил закусить ему холодцом. Он закусил и попросил налить ему еще водки. Я налил. Он выпил. Я спросил, отуда он. Он сказал, что из деревни Прыски. Я спросил у него фамилию. Он ответил: Иванов Николай Николаевич. Тогда я сказал, что сам из Прысок и всех там знаю. После этого он сквозь зубы сказал, что из Казачьего…