Убийство в Оптиной пустыни
Шрифт:
– Подельник… Его трудовую в бушлате БОМЖа нашли…
Мортынов снова допрашивал:
– Фамилия…
– Суслов Андрей Дмитриевич… Родился в 1964 году в Ленинграде… Временно не работаю…
«По-старому: тунеядец».
Амвросий Оптинский
Трудно сказать, сколько тунеядцев отправил в места не столь отдаленные Мортынов
Суслов проговорил:
– Я послушник Оптинского монастыря…
«Почетный тунеядец».
Мортынов записывал:
«…в монастыре я с 1991 года. Работаю в издательском отделе. Выпускаем книги. Живу в келье, где обитали по шесть-восемь послушников. Число послушников часто меняется».
– И что ж вы выпустили?
– Вот, выходят из печати Жития Амвросия Оптинского [9] .
– А кто это – Амвросий?
– А вы разве не знаете? Старец наш…
Следователь покраснел и резко перешел к главному:
9
Схиархимандрит о. Агапит (Беловидов). Жизнеописание в Бозе почившего Оптинского старца иеросхимонаха Амвросия. М.: Печатня А.И. Снегиревой, 1900.
– Александр Карташов появлялся в монастыре?
Выслушал ответ и записал:
«Примерно месяц со мной в келье проживал Карташов. Отношений с ним не поддерживал. Что-то сказать о нем не могу, так как он мне о себе не рассказывал. Другие послушники говорили, что он около одиннадцати лет лежал в психушке. Его все жалели».
Сведения о психиатрической больнице настораживали. С психами приходилось быть предельно осторожными.
Записывал:
«Примерно три месяца назад Карташова из монастыря выгнали. Из-за чего выгнали, не знаю, так как в это время находился в экспедиции».
– А что Карташов делал в монастыре?
– Его поставили работать в кочегарке, но он работал там, где хотел… – отвечал сотрудник издательского отдела.
– А чем-то он выделялся?
– Иногда курил. А это в монастыре запрещено.
– А где вы хранили документы?
– Почему это вы спрашиваете?
– Спрашиваю, значит, надо. – Мортынов хлопнул по столу ладонью.
На звук в дверь заглянула голова опера, но следователь махнул рукой, и голова скрылась.
Суслов:
– Мои документы находились среди моих вещей в келье. Это паспорт, трудовая книжка.
– Но вашу трудовую нашли в бушлате у Карташова…
– А я при чем?
– Почему она там оказалась?
– Почему моя трудовая оказалась у Карташова?
– Да-да.
– Я не знаю.
«Мог сам подбросить или что-то недоговаривает…» – подумал важняк и спросил:
– Когда видели ее последний раз?
Сотрудник издательского отдела задумался:
– Последний раз ее видел… давно, когда приехал в монастырь.
– А почему?
– А зачем теперь она мне…
– Ну да, вы же отвержены от мира…
– Жизнь, как у монахов-затворников…
– А когда снова в монастыре появился Карташов?
– Около недели назад, не больше…
Мортынов записывал показания:
«В чем он был одет, я не помню, так как не обращал на это внимания. Но одежда у него была не особо хорошая. До 18 апреля 1993 года Карташов несколько раз заходил в мою келью, сидел на стуле, молчал и затем уходил. В последний раз я видел его вечером 17 апреля 1993 года, когда он пришел и попросил Евангелие. Так как Евангелия у меня не было, я обещал ему достать».
– Расскажите про восемнадцатое апреля.
– Я пошел в храм. Во время службы, во время крестного хода, в перерывах службы я, иноки Трофим, Ферапонт и диакон Лаврентий на звоннице звонили в колокола. Когда были перерывы в звонах, я ходил в храм и пел там. После окончания службы мы еще минуты три звонили, а затем я пошел в храм тушить лампады. Трофим и дьякон пошли в трапезную.
– А Ферапонт?
– Инок Ферапонт последний звон с нами не звонил. Куда-то ушел. Служба закончилась около пяти часов утра. Примерно полчаса я находился в храме. Затем пошел в трапезную, там поел и пошел к отцу Мелхиседеку в лазарет. Там собирался издательский отдел. Отец Мелхиседек был у наместника, а мы пили чай.
Сотрудник издательского отдела уточнял:
– Когда я шел в лазарет, где потом пили чай, около звонницы встретил инока Трофима. Трофим предложил вместе с ним позвонить в колокола. Я отказался.
– Почему? – спросил Мортынов.
– Как, я же сказал: шел в лазарет…
«Повезло парню». – Следователь оглядел послушника с ног до головы: а так был бы четвертым.
– Сколько времени тогда было?
– Времени было примерно пять пятьдесят…
Мортынов слушал и записывал:
«В лазарете вместе со мной пили чай Николай Степанов, врач Владимир, приезжавший в гости к нашему врачу, Михаил Горюшкин – экспедитор издательского отдела. Врач проживает в здании, соседнем с лазаретом. Когда мы стали пить чай, то услышали звук большого колокола, остальные колокола слышны не были. Примерно в 6.20 в лазарет прибежали несколько женщин и сообщили, что на звоннице убиты Трофим и Ферапонт. Время я запомнил, так как мы запаздывали на службу в скит. Уточняю, что с нами пил чай Евгений Лукьянов. После этого я сбегал домой к врачу, разбудил его, сообщил о происшедшем и вместе с ним побежали на место происшествия. На звоннице лежал только Ферапонт. Трофима уже унесли… Я находился в шоке…»
Когда сотрудник издательского отдела выходил, в дверь заглянул опер и многозначительно помахал наручниками, ожидая команду, но вместо команды прозвучало:
– Пусть идет…
А про себя Мортынов подумал о козельском оперке: «Землю роет…»
Он понимал, что опера спрашивали за раскрытие преступления и тот готов был из кожи вон лезть, лишь бы на кого-то повесить убийство.
Мортынов теперь допрашивал паломницу.
– Солдатова Галина Викторовна… Родилась в 1937 году в Москве… Пенсионерка… проживаю в Москве…