Убийство в старом доме
Шрифт:
— Тетя Парри, — запинаясь, ответила я, — я не могу просить инспектора об… услугах, которые могут повлечь за собой нарушение его профессионального долга.
Цепкость ушла из ее взгляда; осталось одно добродушие.
— Конечно, конечно, Элизабет! — поспешно сказала она и, встав, похлопала меня по руке. — Конечно нет! Вы не должны неправильно воспринимать мои слова. Но всегда лучше довериться другу, чем иметь дело с совершенно незнакомым человеком, не правда ли?
Глава 13
Бен Росс
Утром в субботу Данн вызвал нас с Моррисом на военный совет — во всяком случае, так выглядело все происходящее. Я никак не мог избавиться от мысли, что мы играем в солдатики — выстроили их в две шеренги друг против друга на игровом столе. Мидлендская железнодорожная компания развернула свои знамена на одной стороне, а Скотленд-Ярд — на другой. Между нами лежал, фигурально выражаясь, труп Маделин Хексем. Останки несчастной молодой женщины предали земле; ее похоронили в могиле для бедняков, потому что некому оказалось позаботиться о более достойном погребении. Учитывая обстоятельства, просить об этом бывшую хозяйку Маделин было бы напрасной тратой времени.
Именно от того, что бренные останки Маделин Хексем упокоились рядом с ворами и бродягами, я решил, что к ее душе следует проявить больше уважения. Я найду того, кто убил ее… если мне позволят.
— Я получил от них еще одно письмо, — сказал Данн, раздраженно тыча коротким указательным пальцем в лист бумаги у него на столе.
Я уже разглядел со своего места крупные буквы с названием железнодорожной компании. Текст самого письма я прочесть не мог, но догадывался, что в нем написано.
— Они выражают надежду, что мы в самом ближайшем будущем завершим следственные мероприятия на месте строительства нового вокзала. Они заканчивают снос домов, и работы должны начаться строго по графику. Приходится признать, что письмо их lie лишено смысла. Они просто не могут понять, почему мы не отзываем констеблей, которые, как кажется железнодорожному начальству, докучают их работникам. Я и сам начинаю удивляться, зачем нам это нужно. Мы что-то узнали из допросов тамошних рабочих?
Данн отодвинул письмо, провел рукой по своей шевелюре и неожиданно посмотрел на меня в упор.
Я всегда думал: должно быть, миссис Данн каждое утро провожает мужа на работу и следит, чтобы он выходил из дому тщательно причесанный. Этого она добивается с помощью воды и масла для волос; ведь обычно суперинтендент появляется на работе с довольно аккуратной шевелюрой. Позже его волосы встают дыбом и напоминают иглы дикобраза — вот как сейчас. Впечатление усиливалось благодаря тому, что суперинтендент — мужчина дородный, к тому же питает пристрастие к твидовым костюмам, придающим ему вид сельского жителя.
Ответить на его вопрос оказалось непросто. Из наших расспросов на стройке в бывшем Агартауне мы не узнали практически ничего.
Краем глаза я заметил, что Моррис неловко ерзает на стуле. Возможно, сержант решил, что упрек начальника — камень в его огород.
— Рабочих много, а констеблей мало, — неубедительно ответил я и сразу в досаде подумал, что мои слова звучат как перевранная цитата из какой-то проповеди. Я попробовал говорить суше: — На все нужно время. Землекопов допрашивать непросто. Они не любят нас, полицейских. На стройке работают самые разные люди. Среди них немало честных рабочих, но есть и такие, кто оказался там случайно; они трудятся поденно. Возможно, кое-кому есть что скрывать, но их тайны по большей части никак не связаны с убийством Маделин Хексем. Другие, как я подозреваю, испытывают извращенное удовольствие, переча нам… Вы хотите что-то сказать, сержант?
Я повернулся к Моррису, и тот бесстрастно констатировал:
— Да, сэр, вот именно! Все как и говорит инспектор. Трудно беседовать с этими га… в общем, с ними бывает трудно, мистер Данн.
— Так узнали вы что-нибудь полезное или нет? — не сдавался Данн.
— На стройке — нет, — ответил я. — Зато мы узнали нечто весьма интересное от мисс Мартин, от девочки-судомойки, которую она с собой привела, и от кебмена по фамилии… м-м-м… Слейтер.
— Ах да, — кивнул Данн. — Нам следует поблагодарить мисс Мартин; ради нас она потратила много сил и времени. Если бы не она и ее спутники, нам было бы почти нечего сказать в свою защиту! — Суперинтендент мрачно воззрился на нас. — Очень неприятно, что единственным успехом мы обязаны сообразительности компаньонки! Предполагается, что мы профессионалы; во всяком случае, так я думал. Продолжайте, Росс! Чем там еще развлекаются ваши подчиненные?
Я вспомнил о Биддле, и мне захотелось ответить: «Падают в ямы». Вместо этого я сказал:
— Они стараются как могут, сэр. Но нам не хватает людей.
— Просто стараться недостаточно! — сухо парировал Данн. — К сожалению, скоро мне придется пойти навстречу железнодорожному начальству и отозвать со стройки наших людей. Ввиду того что там мы ничего не узнали, я едва ли могу им отказать. Я могу еще немного потянуть время, но учтите — вы должны спешить.
— Позвольте мне самому еще раз наведаться туда! — взмолился я. — Я поеду сегодня же и побеседую с десятником Адамсом. Мне показалось, что он знает больше, чем говорит. Правда, беседовать с ним непросто…
— Продувная бестия! — мрачно заметил Моррис.
— Возможно, он и продувная бестия, но если его не удастся разговорить — или если ему нечего сказать, — придется уйти со стройки. Езжайте туда сегодня, инспектор, и не возвращайтесь без результатов! Впредь запомните: мне неприятно, когда своими успехами мы обязаны только молодым женщинам. Я хочу, чтобы мои сотрудники добивались успеха собственными силами!
Мы с Моррисом поняли, что военный совет окончен. Моррис с готовностью вскочил и бросился вон, как гончая, почуявшая зайца. Я немного задержался:
— Сэр, я не думаю, что Маделин Хексем убил кто-то из рабочих. Скорее всего, это был джентльмен.
Я не удержался от язвительной интонации. В прошлом мне приходилось иметь дело со столькими так называемыми джентльменами, что я утратил всякое почтение к представителям данного класса людей. По-моему, честные работяги гораздо лучше…
Данн хмыкнул:
— Наверное, вы правы. Но ведь тело девушки нашли на стройке, и там же, если наши догадки верны, ее держали пленницей — хотя бы часть времени до смерти. И не пытайтесь убедить меня, будто никто ничего не видел!