Убийство в замке Лакримоза
Шрифт:
Языки пламени весело полыхали в камине, и лицо шефа сияло, как начищенный медный таз, выражая явное удовольствие. Он перечитывал отрывок уже в третий раз, довольно ухмыляясь в свои пушистые, торчащие в разные стороны усы. И сейчас он был похож на кота, который стянул свежие сливки со стола хозяйки, а после лакомства блаженно развалился кверху пузом у камина.
«…Новый роман Елены «Ее предсмертный ноктюрн» – это книга-загадка, книга- лабиринт. Читатель, только рискни ступить на зыбкую поверхность первых страниц – и будь осторожен. За поворотом каждой страницы тебя ожидает зловещая тайна. Кому понадобилась смерть юной и бедной пианистки? Под звуки тревожного, щемящего сердце Бетховена, разгадаешь ли ты, читатель, эту запутанную загадку, прежде чем прочтешь последние строчки романа, с удивлением заметив, что уже шесть часов утра, что огонь в камине давно догорел, а все твои догадки были ошибкой.
Книга захватывает с головой, погружает в мистический мир, где трудно, почти невозможно разделить грань добра и зла, где на каждой странице – ключи от фальшивых дверей, коридоры, ведущие в тупик, мир на грани искаженной реальности. И только частному сыщику Алексу подвластно вычислить верный след в сложной паутине лжи. Потому что зло должно быть всегда наказано. В сумеречном мире интриг и тайн в книгах Елены не может быть иначе.
Меня каждый раз пугает беспросветный мрак Эдгара По, удивляет непредсказуемый в своих разгадках Гастон Леру, восхищает изобретательный Конан Дойл. А Елена – завораживает. Ее книги – настоящее зелье, действует как приворот, сжимает воспаленное сознание в тиски с первых страниц и отпускает только с рассветом.
Читайте новый роман «Ее предсмертный ноктюрн» и не пытайтесь разгадать, кто убийца – оставьте эту работу Алексу, просто погрузитесь в книгу, как в полумрак, и насладитесь новой тайной»
Томас снял очки, неторопливо достал платок и, хитро прищурив свои подслеповатые, как у кота, глазки, начал аккуратно протирать стекла.
Николас знал привычки шефа наизусть. Ему не просто понравилось. Он в полном восторге. Когда после прочтения он начинал вот так протирать свои очки, это значит, что пристроенный к его мозжечку калькулятор уже высчитывал выгоду, которую принесет ему тираж нового блестящего романа с потрясающей рецензией на обложке, которую мог написать только он – самодовольно улыбающийся брюнет с широкими спортивно развитыми плечами и детскими ямочками на щеках, которые не давали покоя десяткам женщин. Его любимец – Николас.
– Неплохо. Даже очень хорошо.
– Ты хочешь сказать, бесподобно? Мне и самому понравилось. Я написал это на одном дыхании. Этот «Ноктюрн» и вправду лишил меня сна на пару ночей. И как ей это удается? Держать читателя в полнейшем напряжении на триста страниц…Все-таки она удивительная женщина…
– Николас, надеюсь, ты оставил все свои жалкие попытки растопить лед в ее сердце? По-моему, там нечего топить. По мне, она, конечно, безусловно, прелестна, но, очевидно, холодна, как суровое Балтийское море, омывающее ее далекую заснеженную Северную Венецию. Блистательный Санкт-Петербург…Хотел бы я там побывать в годы очаровательных светских балов восемнадцатого века. Говорят, что икра и шампанское лилось тогда рекой. А сейчас все это уже в далеком прошлом.
– Ах, Томас, еще год назад я смирился с полным фиаско. Кажется, ее вообще не интересуют реальные мужчины. Ее суровый, вымышленный шотландец Алекс с нордическим характером и вычислительной машиной вместо головы – похоже, вот кто герой ее мечты.
– Я слышал, что она вернула тебе того милого, на мой взгляд, Гейнсборо 2 . Это правда? Ведь это был самый натуральный, подлинный Гейнсборо?
– «Спасибо, дорогой Николас, у Вас превосходный тонкий вкус. Но видите ли…Стиль Гейнсборо, такой нежный и такой изысканный, никак не сочетается с моими реалистичными и более близкими мне Малыми Голландцами 3 . Поэтому вынуждена вернуть вам Ваш подарок…». – Ну не стерва ли? Натуральная стерва. Я на этого Гейнсборо ухлопал целое состояние, Слава Богу, еле-еле пристроил его потом на Бельгийском аукционе.
2
Томас Гейнсборо (1727 – 1788) – известный английский художник 18 века, работавший в жанре романтического портрета и пейзажа. Его картины отличаются нежной, прозрачной, почти невесомой цветовой гаммой.
3
Малые голландцы – обобщенное название голландских художников 17 века, мастеров бытового, пейзажного жанра и натюрморта. Художники данного течения живописи поэтизировали в своих работах повседневность в ее мельчайших реальных деталях.
– Сочувствую, дружище, не ты первый, не ты последний, кто ломился, как безумный раненый олень, в ее запертые для всех двери. Сам черт не поймет, что у нее в голове и как к ней подступиться. Хотел бы я посмотреть на того, у кого получится этот смертельный номер. Ну что же… Ты прав. Отличная работа! Как насчет немного бренди, за удачу? Нас ожидает ошеломительный, успешный тираж!
– Глоточек с удовольствием, и все, я помчался. У меня сегодня еще куча дел, да и сережки для миссис Беркли Вас уже заждались.
Они выпили немного бренди, еще поболтали о пустяках и, довольные друг другом, в предвкушении Рождественских праздников, покинули здание издательства, замотавшись хорошенько в пальто и шарфы.
Томас на элегантном черном Кадиллаке тронулся в центр Лондона на штурм «Harrods», а Николас на красном Порше рванул сквозь снег и ветер в сторону шумного богемного района Сохо.
Ему поручили важное дело, и он никак не мог подвести своих старинных друзей из замка Лакримоза. Неразрывные узы дружбы, прочные нити привязанности, особенно к Джеймсу и леди Ребекке, связывали его бурную холостяцкую жизнь с размеренной и чопорной аурой жизни обитателей замка. Он многим был обязан семейству Эшли, и, если бы его послали поставить британский флаг и выпить бутылку виски на Северный полюс на благо это дома, он бы, не задумываясь, это сделал.
Ну а сейчас задачка у него была полегче. Восемнадцатилетний Эдвард, внебрачный сын лорда Эшли и головная боль всего благородного семейства, слишком рано узнал, что такое алкоголь, девушки и танцы до утра. Николасу сегодня нужно было достать его пораньше из его любимого клуба «Чимну» в Сохо, где он наверняка уже начал отмечать Рождество и скорее всего уже напился до чертиков и потратил кучу денег в сомнительной компании разукрашенных девиц. Задача – забрать его оттуда, отвезти к себе домой и на следующий день доставить в целости и сохранности в замок Лакримоза к семейному торжеству. Чистенького, трезвого и желательно в хорошем настроении.
В клубе было как всегда шумно, весело и сильно накурено. Продираясь сквозь плотную толпу веселящейся молодежи, Николас нетерпеливо расталкивал всех локтями. Он не сомневался, что застанет Эдварда за лучшим столиком в клубе, прямо у сцены, на которой задорно и лихо выступала обворожительная чернокожая Жанетта из Нью-Йорка.
Неплохое содержание, которое ежемесячно лорд Эшли посылал своему сыну, позволяло ему всегда выбирать самое лучшее. Лучший клуб в этом районе, лучший столик, лучшее вино во всем этом заведении и, конечно, самые красивые юные девушки вокруг, как пестрые бабочки, разодетые в легкие разноцветные платьица. Вечер явно удался…
Несмотря на веселый характер и привычку быть в центре любого общества, Николас на самом деле не любил вечеринки. Он быстро уставал от шумной музыки, нарядной толпы и разгульного куража. Еще с молодости он предпочитал скорее улизнуть из шумных компаний и поскорее побыть в одиночестве. Спорт и автомобили интересовали его гораздо больше, чем светские рауты или молодежные сборища. Вот и сейчас, за двадцать минут нахождения в клубе он уже ощущал первые признаки мигрени – слабую пульсирующую боль в висках. Он хотел скорее уладить вопрос и убраться отсюда, вернуться в свой любимый дом, отмыть в горячей ванне и уложить Эдварда в гостевой комнате и вернуться к роману, к своей неоконченной книге. В свободное от постоянной работы в издательстве время он по-любительски корпел над написанием детективов и считал минуты, чтобы он смог, наконец-то, расположиться в своем кабинете, зажечь любимую лампу с зеленым абажуром и погрузиться в работу.