Убийство в «Зеленой мельнице»
Шрифт:
— Нет, — голос был холоден, встряска подействовала благотворно.
— И не звонил?
— Хорошо. Видите, как просто? Госпожа Фриман, я сейчас же приеду, если вы обещаете принять изрядную порцию валерианы, выпить чашку чая и больше не рыдать. Ладно?
— Да.
— Кто ваш доктор? Вы ему звонили?
— Да. Он оставил мне лекарства.
— Хорошо. Примите их, а я мигом буду у вас.
Фрина повесила трубку и крикнула Дот, чтобы та принесла ей пальто и шляпу. В дверь позвонили, и Фрина, поскольку находилась к ней ближе всех, сама ее открыла.
Вошел
— Если можно, чаю, мисс Фишер. Вы куда-то собрались?
— Госпожа Фриман попросила меня найти Чарльза.
— Неужели? Мне не удалось обнаружить никаких его следов.
— Ну, если я найду его, то передам вам, дорогой Джек, хотя и не считаю, что он способен убить. Вы хотите поговорить со мной сейчас или подождете, пока я проведаю госпожу Фриман?
— Я хочу поговорить с вами, — неожиданно резко сказал полицейский. — Госпожа Фриман может подождать.
— Хорошо, Джек, разумеется. Господин Батлер, не могли бы вы позвонить госпоже Фриман и сказать, что я задерживаюсь? Если будет возмущаться, дайте ей адрес мисс Руссо и передайте, что она — профессиональный детектив, более компетентный, чем я. Спасибо. Джек, у вас смертельно усталый вид.
Робинсон снял плащ, сбросил шляпу и потер лицо руками — грязными, заметила она про себя.
— Может, стоит сначала умыться и причесаться, а? — предложила Фрина. — Гостевая ванная там, крикните, если что понадобится. Затем для поднятия духа можете поглядеть на новую орхидею госпожи Батлер — кажется, это каттлея; затем выпьете чашку чая и станете заново родившимся полицейским.
Джек Робинсон последовал совету: вымыл руки и лицо цветочным мылом и направился в оранжерею для знакомства с цветущей новинкой госпожи Батлер. Это действительно была бело-розовая каттлея, и она действительно порадовала его. Вернувшись в столовую, Робинсон молча выпил две чашки чая и откинулся на спинку кресла, чувствуя себя если не заново родившимся полицейским, то, по крайней мере, изрядно обновленным.
— Спасибо. Это именно то, что надо. А цветок и впрямь хорош. Без сомнения, госпожа Батлер знает толк в орхидеях.
— Да и в завтраках тоже, если вы проголодались.
— Нет, я поел часов в шесть. Жирная похлебка из передвижной столовой. Мисс Фишер, поганый у нас случай-то, простите за выражение. Никогда прежде у меня не было такого дела — столько свидетелей, и никто из них ничего не видел! Я поговорил с каждым, кто находился в зале рядом с покойным, и никто не заметил, как произошло убийство. Даже такая наблюдательная особа, как вы! Я могу точно сказать, когда это случилось: на тридцать пятом такте «Дрозда». Все музыканты видели, как этот человек упал. Трое из них спустились, чтобы поднять бедолагу, но он уже помер. Это совпадает с тем, что видели вы?
— Да. Я стояла спиной, когда он упал. Он замер и повалился назад, я полагаю, он умер раньше, чем коснулся пола. Я свалилась на него, его партнерша опустилась на колени, другая пара участников марафона тоже рухнула. В одну минуту весь пол был завален телами. Оркестр перестал играть, трое музыкантов подошли к нам: я помню, трубач, Тинтаджел Стоун и кто-то еще.
— Кларнетист Хью Андерсон.
— Да. Тот человек уже умер. Это было очевидно. Я сказала об этом Чарльзу, и он отполз, поджав хвост.
— А затем он сбежал и до сих пор не объявился.
— Что дал обыск? Вы нашли орудие убийства?
— Нет, — признался детектив-инспектор Робинсон и хмыкнул, — зато нашли кучу других вещей. Поразительно, сколько выпивки люди тайком протаскивают в танцзал. Там было несколько перочинных ножичков и прочей подобной мелочи, открывалки для бутылок, два порошка неизвестного происхождения — как было сказано, от головной боли, обычное дело. Но никакого ножа, ничего нужной длины и остроты. Мы обшарили «Зеленую мельницу» сверху донизу и ничего не обнаружили.
— У меня есть версия, как его могли вынести, — сказала Фрина. — Готова поспорить, вам это в голову не приходило.
— И как же?
— Шляпная булавка, — коротко сообщила Фрина.
Робинсон задумчиво поглядел на свои ногти и потянулся за трубкой.
— Булавка, ну надо же! А что, бывают такие длинные?
— Дот, принеси, пожалуйста, длинные булавки! — крикнула Фрина.
Через минуту Дот спустилась по лестнице с небольшим арсеналом в руках: здесь были разнообразные миниатюрные пики с квадратным сечением, украшенные аметистами, драгоценными камнями и эмалью. Одна из таких булавок, если специально подготовить лезвие, вполне могла бы пронзить сердце Бернарда Стивенса, тридцатичетырехлетнего клерка, мгновенно и без особых усилий.
— И как ее можно было спрятать?
— Воткнуть обратно в шляпу, разумеется. Вы провели досмотр посетителей?
— Нет, но их обыскивали на предмет орудия убийства. Я велел своим людям искать нож. Возможно, что… Бог мой, такую штуку могли и не заметить. Несколько дам были в больших шляпах. Ну что ж, может, и прошляпили. Все равно ни на ком из тех, кто находился поблизости, не было подходящего экземпляра. На мисс Джордан была повязка для волос, как и на госпоже Винтер, даме в пюсовом. Если бы такая булавка была у мужчины, при обыске наверняка это заметили бы. Правда, мы не досматривали ту худенькую девушку в голубом, партнершу убитого. Она все еще в больнице. Доктор говорит, у нее нервное истощение и перелом ноги. Зовут ее Педрестина Шор.
— Вряд ли она убийца, — рассмеялась Фрина, но тут же взяла себя в руки. — Какое, однако, необычное имя. Простите, Джек, что задала вам еще одну задачку. Где вы искали моего беглого кавалера?
— В доме его матери, в его клубе, еще в нескольких подобных местах. Никто его не видел. До сих пор не обнаружено никакой связи между этим вашим Фриманом и покойным. Ума не приложу. Ну и дельце!
В конце концов Робинсон раскурил трубку и некоторое время неподвижно сидел, тупо разглядывая гостиную, выполненную в морских тонах. Фрина молчала. Джек Робинсон вдруг подумал, что она может быть вполне тихой и спокойной, если не устраивает никакой заварухи, и на минутку прикрыл глаза.