Убю король и другие произведения
Шрифт:
Папаша Убю: Не беспокойтесь, я все предусмотрел. Он гордо восседает на почетном месте.
Указывает на кол. Мамаша Убю вопит и бьется в истерике.
АКТ ВТОРОЙ
Ахрасна колу, Совесть, наполовину
Совесть: Сударь.
Ахрас: Э-ээ.
Совесть: И т. д. и т. п.
Ахрас: Ну, что там еще, э-ээ, я, должно быть, уже мертв, оставьте меня в покое.
Совесть: Сударь, хотя исповедуемая мной философия осуждает всякое действие, однако то, что совершил господин Убю, слишком бесчестно, и я сниму вас с кола.
Совесть растягивается и дотягивается до Ахраса.
Ахрас (снятый с кола): Кто бы стал отказываться, сударь.
Совесть: Сударь, и т. д. и т. п., я хотел бы поговорить с вами. Прошу вас, присядьте.
Ахрас: Ну, это, как его, об этом и речи быть не может. Я никогда не позволю себе сидеть в присутствии своего спасителя, который, к тому же, есть чистый дух. И вообще, доложу я вам, сидеть мне не очень приятно.
Совесть: Мой внутренний голос и врожденное чувство справедливости повелевают покарать господина Убю. Какого наказания желаете вы для него?
Ахрас: Ну, это, как его, об этом я подумал уже давно. Я просто-напросто приоткрою погреб… поставлю кресло у самого края… и когда, доложу я вам, этот господин сядет обедать, то прямиком свалится вниз, — тут до него и дойдет, доложу я вам!
Совесть: Да свершится правосудие, и т. д. и т. п.
Те же, Папаша Убю
Совесть прячется в чемодан.
Папаша Убю: Трах-тебе-в-брюх! Что это, сударь, вам не сидится на месте? Впрочем, раз вы еще можете на что-то сгодиться, сходите к кухарке и скажите, что она вечно пересаливает суп и пережаривает жаркое. Это нам не по вкусу. Конечно, благодаря нашим познаниям в патафизике, мы могли бы сотворить изысканнейшие блюда из ничего, но не станем этого делать, поскольку ваше поведение возмутительно!
Ахрас: Ну, это, как его, это больше не повторится.
Папаша Убю проваливается вниз.
Доложу я вам.
Папаша Убю: Трах-тебе-в-брюх, сударь, это что еще за шутки? Ваши полы никуда не годятся. Нам придется наказать вас.
Ахрас: Это всего лишь дыра, доложу я вам, обыкновенная дыра.
Совесть: Господин Убю слишком толст, ему ни за что не выбраться.
Папаша Убю: Свечки едреные, всякая дыра может быть либо широкой, либо узкой. Там, где есть финансовые потоки, дыры необходимы. Но из-за этой вашей дырки мы уже ссадили себе сальник и позвоночный столб. Вытащите нас отсюда, не то мы погибнем.
Ахрас: Ну, доложу я вам, мне это не под силу. Но я готов скрасить ваш досуг приятным чтением. Предлагаю вашему вниманию избранные места из моего трактата о нравах многогранников, а вот еще мой мемуар об угловатости углов. Я писал его шестьдесят лет. Не хотите? Ну, как хотите, а я пошел, не могу выносить столь печального зрелища.
Уходит.
Папаша Убю, Совесть
Папаша Убю: Где же вы, господин Совесть? Трах-тебе-в-брюх, вы всегда давали мне дельные советы. Мы покаемся и частично восстановим вас в правах. Мы отменим головотяпство.
Совесть: Сударь, я отнюдь не хочу смерти грешника, и т. д. и т. п. Сейчас я протяну вам руку помощи.
Папаша Убю: Поспешите, сударь, мы погибаем. Вытащите нас из этой дыры, и мы отпустим вас из чемодана на выходные.
Совесть вытаскивает Убю и сбрасывает чемодан в погреб.
Совесть (размахивая руками): Благодарю вас, сударь. Мы бы вам рекомендовали заняться гимнастикой. Нет ничего полезнее гимнастики. Спросите любого врача.
Папаша Убю: Трах-тебе-в-брюх, сударь, вы слишком шумите. Сейчас мы докажем, что и в этом деле нам нет равных, и исполним наш коронный прыжок — сальдо анале, что, конечно, удивительно, при нашем-то пузоне.
Пускается вприпрыжку.
Совесть: Сударь, умоляю вас, прекратите, вы сейчас проломите пол и снова провалитесь в какую-нибудь дыру. Вы лучше полюбуйтесь, какие мы гибкие. (Повисает вниз головой.) Ой, помогите, я сейчас шею сверну, спасите меня, господин Убю.
Папаша Убю (садится): И не подумаем. В настоящий момент мы заняты — перевариваем обед, а не то наш пузон лопнет. Через пару часов процесс завершится и мы поспешим вам на выручку. Вообще-то мы не привыкли возиться со всякой рванью!
Совесть извивается и падает прямо на брюхо Убю.
Папаша Убю: Прекратить безобразие, сударь! Мы терпеть не можем никакого шума, и вам я тоже шуметь не позволю!