Участковая для нечисти
Шрифт:
– Собираю все необходимое для сборов, амулетов, заклятий или отваров.
– А в чем разница?
– Все время забываю, что ты об этом не знаешь, - Мельник чуть нахмурился.
– Тогда расскажу по порядку. В отличие от полуночников, у которых есть своя, особая магия, люди вынуждены для достижения желаемого результата идти окольными путями. Об одном из них ты уже узнала.
– Зелье?
– Именно. Зелье варится полностью из потусторонних ингредиентов, обладает ярко выраженным действием и используется как людьми, так и в равной степени полуночниками. Для отваров берутся только
– Естественно, простая логика! Это середина, то есть это то, что состоит из растений и с границы, и из растений моего мира.
– Верно. Здесь дело в пропорции. Можно добавить в травяной отвар от простуды стручок волчьего перца и получить согревающий эффект. Если тот же перец добавить в желудочный отвар и присовокупить к нему сушеные крылья летучих мышей, получится один из самых популярных сборов для увеличения мужской силы.
Лида, смешивающая начинку, содрогнулась.
– Ой! Крылья?
– Сказки читала? Глаз рыбы, крыло мыши, чья-то лапа или внутренность. Это не редкость, обыденность. Более того, чем выраженнее нужен эффект, тем более неприятные используются компоненты.
– Не хочу знать примеры. А ты еще перечислял амулеты. И заклятия.
– Амулеты - это носители частицы магии границы. Защитной, атакующей, скрывающей, выслеживающей.
– Магия границы?
– В том числе ее обитателей. Это необходимо изучать на практике.
– А артефакты откуда тогда?
– Мастера зачаровывают. Те, кто живут на границе между двумя мирами. Как я, как бабки-ежки, как некроманты.
– Стоп, стоп, стоп! Кто?!
– Некроманты - это повели…
– Нет, нет!
– перебила Лида, включив духовку, чтобы она начала разогреваться.
– Выше! Бабки-ежки?
– Да. Баба Яга обыкновенная. Живет на границе между двумя мирами, часто служит проводниками по ним. В мире их осталось не больше десятка, наверное. Им просто свой дар передавать некому. Девочки, которые стали рождаться у них, не имеют ни капли магического дара. Если долго жить на границе, неотрывно, неотлучно, он появляется. Но кто захочет дожить до семидесяти лет, стать сгорбленной старухой, а после этого жить лет триста-четыреста в таком виде? Да, есть власть, сила, возможности - но нет главного, молодости. Здоровье вернуть можно, с помощью древних отваров, да зелий, а вот молодость - нет.
– Ой, да! Говоря о зельях. Есть еще один вопрос.
– Слушаю тебя, барышня.
– А если наоборот?
– В каком смысле?
– уточнил Мельник, не сразу поняв о чем идет речь.
– Если взять наоборот, то есть не в отвар добавлять полуночные растения, а наоборот, сделать сбор обратный. То есть в зелье добавить пару-тройку человеческих растений?
– Это интересная тема для холиваров. Бабки-ежки долго ругались на последнем съезде на Лысой горе дает это какой-то эффект или нет. В результате пришли к выводу, что все зависит от того, насколько правильно растения те собирали и для чего их добавляют. Единственное, неоспоримое, это как-то все-таки человеческие растения на зелья влияют. Но вот общеизвестных сборов - нет.
– Ты много об этом знаешь.
– Мама была бабкой ежкой.
– Была?
– И есть, - усмехнулся Мельник.
– Живет в своей Сибири и здравствует уже почитай седьмое столетие.
– Сколько?!
– ахнула Лида.
– Седьмое столетие пошло.
– Так много! А тебе тогда сколько?!
– Не скажу, барышня. Много будешь знать, вопросы задавать перестанешь. А с ними, чай, как-то и веселее.
Девушка вернулась к плите, перемешала лопаточкой грибы с луком. Рядом с плитой, на стойке, своего часа дожидалась свежая малина и рубленый зеленый лук с яйцами.
– То есть я тебя развлекаю?
– Нет, - Мельник, уловив в голосе Лиды обиду, неожиданно улыбнулся.
– Когда не знаешь прописных истин, можно найти что-то совершенно особенное. Новый рецепт отвара, новое назначение для амулета. Первые два года, когда новичок попадает на границу, его специально ничему не учат, чтобы он мог делать открытия.
– А если попадет в беду?
– Его же одного никто не пустит, а результаты эти два года дают хорошие.
– Тебя тоже так учили?
– Нет, - с лица мужчины улыбка ушла.
– Нет, барышня. Мое обучение было отдано на откуп местным полуночникам, поэтому все сложилось не так, как положено.
– А разве так можно делать? Отдавать в обучение не людям?
– Будущих перевозчиков, барышня, которые могут стать очень сильными, только так и учат. Вначале полуночники несколько лет, потом люди. Потом снова полуночники и снова люди. А потом экзамены.
– Сложные?
– Не особенно, барышня. Бывают неприятные, но если хорошо учиться, то они сдаются без проблем.
– А ты? Хорошо учился?
– Нет, - Михаил с трудом сдержал смешок, глядя на изумленное лицо девушки. Настолько живая у нее была мимика, что всю смену эмоций, как в калейдоскопе, можно было хорошо рассмотреть.
– Но, как же так?
– Я учился из рук вон плохо, надеялся, что получится избежать уготованной участи.
– И не получилось?
– Как видишь, барышня.
– А почему ты не хотел становиться перевозчиком? Это плохо?
– Это… никак.
– В смысле?
– озадачилась Лида, выключая под сковородкой огонь и повернувшись к тесту.
Мельник помолчал, глядя за окно.
Шумели птицы, слышался стук молотка по крыше. В соседней комнате можно было услышать ровное дыхание спящего человека. Димка как уснул, так до сих пор и не просыпался. Лида, в чью память буквально врезалось мертвое лицо брата, считала, что такой сон для него гораздо лучше.
Тесто под пальцами раскатывалось легко и послушно.
И на какой-то миг девушка словно провалилась сквозь время, когда вот так в кухне, она сидела совсем с другим человеком. В окно врывался свежий ветер, качая занавески, играя кисточками скатерти.
Чайник недовольно пофыркивал, и в его блестящем боку отражалась суетящаяся по комнате юная Лида. Краем был виден стол, за которым сидел какой-то парень.
Тогда тоже царила тишина: приятная, спокойная, потом разлетевшаяся на осколки.