Участковая, плутовка и девушка-генерал
Шрифт:
– Не поверишь, – по какой-то непонятной причине Алексеев выпятил вперед могучую грудь, словно бы испытывав сейчас невероятную, несказанную гордость, а еще и зардевшись легким, едва заметным, румянцем, – но в нашем ведении пока еще существуют!
Странно другое, – придав себе задумчивый, слегка удрученный, вид, рассуждала тем временем Владислава, оглядываясь настороженным взглядом по сторонам и пытливо изучая необхватные стволы широковетвистых елей и сосен, уходящих раскидистой кроной в далекое, незримое поднебесье, – каким, спрашивается, интересным образом в вековом лесу дорогу прокладывали?
– Путем постепенного выпиливания стволовых оснований и последовательного выкорчевывания оставшихся после спилки древесных пеньков, – простодушно ответил ей старожил, неплохо осведомлённый обо всех маломальских нюансах, существовавших в леспромхозовских тонкостях, – говоря конкретнее, изначально первоочередные делянки выделялись в длину, а затем, по ходу углубления, клеймились на
И действительно, как подтверждение произнесенного монолога, справа возникла значительная лесная прогалина, покуда ещё не заросшая и изобиловавшая мощными сосново-еловыми пнями; по площади она могла бы сравниться с маленькой деревенькой. Дальше ехали молча, поскольку неприветливый сумрак и угнетавшая тишина никак не способствовали поддержанию светской беседы, а все рабочие моменты ими более или менее были изучены. По пути, пока они в течении получаса добирались до нужного места, полицейским сослуживцам попалось еще несколько точно таких же отработанных выделов; наконец, они остановились возле определённого участка, где, начиная прямо от неширокой дороги, виделись массивные деревья, росшие подряд и имевшие на необхватных стволах характерные надрезы, а в них проставленные чёрные клейма.
– Всё, – делая само собой разумевшееся заключение, водитель одновременно выжимал тормозную педаль и поворачивал ключи, находившиеся в замке зажигания, – мы достигли указанной точки…
По-видимому, он хотел сказать чего-то еще, но внезапно его оборвала непоседливая соратница, высказавшая обоснованное сомнение, справедливое и всецело оправданное:
– Слу-у-шай, Палыч, а ведь мы с тобой расследуем «убойное дело», – применила она сленговый термин, – связанное с нападением неисчислимого количества ядовитых гадин – не так ли?
– Ну?.. – схватившись было за дверную ручку и потянув на себя отпиравший её небольшой рычажок, старший прапорщик непроизвольно напрягся и, нахмуренный, вернулся обратно. – И что ты, Слава, хочешь сейчас сказать?
Сделав виноватое лицо и уныло поглядев на модные ботильоны, кареглазая участковая печально вздохнула:
– Если мы всё-таки нападём на их змеиное логово, ну-тка они на нас, бездушные, нападут да безжалостно жалить возьмутся – ты их что, обутый в летние туфельки, ничуть не боишься?
Оценив ни много ни мало, а целиком полноправные страхи, возникшие у прагматичной сотрудницы, Алексеев загадочно усмехнулся, затем неторопливо выбрался из машины, молча сходил до багажного отделения, захватил там резиновые сапоги, вернулся с ними обратно, остановился перед водительской дверью – и только потом поучительно, практически назидательно, «выдал»:
– Именно по высказанной причине у меня всегда в наличии имеется подходящая сменная обувь, – разъясняя, он одновременно переобувался, складывая летние туфли на резиновый коврик и приставляя их поближе к педалям, – если ты, Слава, чего-то боишься, то можешь остаться здесь, терпеливо меня дождаться, а я схожу и по возможности всё в округе разведаю; что-то найду – окажется безопасно?! – тебя обязательно позову.
– Нет уж, извините, пожалуйста, – состроив недовольную мину, отобразившую невообразимую волю и непреклонный характер, Шарагина уверенно покинула пассажирское место и выбралась на сумеречную, затемнённую улицу, – я ни какая-нибудь там опасливая трусиха, способная спрятаться за спины более смелых товарищей! Как хочешь мне говори – я тоже пойду! – Кожаную папку, снабжённую прочной картонной прокладкой, она на всякий случай прихватила с собой.
Закончив с недолгими рассуждениями, неразлучные напарники направились обследовать близлежащую территорию – непролазные, густые окрестности. Вокруг было мрачно и тихо, как и в любом дремучем лесу; в окружавшей природе чувствовалось что-то невероятно зловещее, заранее пугавшее и воистину угнетавшее. Являясь галантным кавалером, старослужащий воин, конечно же, шел впереди, предоставив очаровательной спутнице идти следом за ним и оставаться на небольшом удалении, чтобы, в случае какой нежданной напасти, иметь великолепный шанс сразу же немного отпрянуть. Первым делом старательные сослуживцы прошлись вдоль наружной части делянки, сильными мужскими ступнями и прекрасными дамскими ножками оставаясь на неровном проселке, плотно укатанным громадными вездеходами. Далее, не обнаружив для себя ничего интересного, они постепенно перебрались на мшистую почву, усыпанную еловыми и сосновыми колючками, захламлённую опавшими шишками и заваленную сломанными ветками, как длинными, корявыми, так в точности и короткими, едва различимыми; зеленой травы практически не было. Верхний слой, казавшийся и мягким и толстым, если где и затвердел, то ещё не слишком недостаточно, в связи с чем дальнейшее продвижение, для одной миловидной особы, обутой в новенькие демисезонные ботильоны, снабженные каблуками, создавало довольно неприятные затруднения. Она так и не рискнула отдалиться от грузного коллеги, хоть как-то экипированного для лесных приключений, и, ступая по протоптанному пути, следовала строго по проторенному широкому следу.
Постепенно
«Неужели прошлогодняя пелена, опавшая с ближайших деревьев, сейчас возьмёт и разверзнется, а оттуда покажется отвратительная черная голова, снабженная двумя ядовитыми зубками, – покрываясь липким, холодным потом, предположила озадаченная красавица, ни сном ни духом не ведавшая, как следует себя вести при встрече с опасными гадинами, – вот сейчас она покажется из сухой, прошлогодней травы, – непонятно почему, но уплотненную хвою она назвала именно так, а не как-нибудь по-другому, – вползет по моей красивой ноге, продвинется вплоть до изящной коленки, – похоже, в некоторых вопросах личная скромность была ей неведома, – затем как можно шире раскроет поганую, безразмерную пасть – и как вопьется мне в ляжку двумя изогнутыми клыками, как выпустит в кровь безграничное количество смертельного яду! И это если не считать, что она находится здесь одна, а ползучие гады не выбрались на дневную прогулку всем тысячным скопом – как было, к примеру, сегодняшней ночью, когда каким-то чудесным, необъяснимым способом они оказались в роскошном доме у лесничего Вовы Ковшова, – невзначай озабоченная девушка называла более старшего человека лишь по его сокращённому, неполному имени, – целенаправленно пробрались во внутренние помещения и устроили там умопомрачительную засаду, причем атаковали, единственное, государственного охранника леса, а всю его остальную семью – по непонятной мне пока причине, хм? – оставили вдруг нетронутой».
Пока она размышляла, прошло не менее двух минут, а из-под её слегка приподнятой подошвы так ничего и не выползло. «Неужели пронесло?» – пришла ей в голову благословенная мысль; но тут… она лихорадочно вздрогнула и едва-едва не лишилась сознания; она даже начала заваливаться назад, однако в тот же критический миг была успешно подхвачена на мужские, могучие руки. Оказывается, покуда Шарагина терзалась мучительными сомнениями, Алексеев, заметивший, что его несравненная напарница замерла в непривлекательной позе, и предположив чуть-чуть ли не самое страшное, поспешил к ней на скорую выручку и, поскольку угрожавшая опасность, вернее всего, находилась у неё впереди, предпринял ловкий, нехитрый манёвр, обходной и тактический; им двигало жизненно оправданное намерение, ни в коей степени не позволявшее допустить, чтобы кто-нибудь из участвовавших лиц сумел бы осуществить непродуманное, не подкрепленное логикой, действие. Подобравшись поближе, он зорко всмотрелся в пространство, расположенное поблизости, и, не увидев ничего подозрительного (подползавшего либо другого, в той или иной мере опасного), не удержался от легкой, незатейливой шутки и тихонько дотронулся до плеча и без того перепуганной девушки.
Она похолодела всем восхитительным телом, хотела громко вскрикнуть, но лишь «кха, кха» натужно, сдавленно прохрипела и непроизвольно, полностью лишившись психологической функции натренированной воли (больше всего на свете она боялась именно змей), стала заваливаться назад, где ловко была подхвачена опытным и более старшим товарищем. И тут! Как она и предполагала, из плотного слоя слежавшейся хвои, наваленной здесь с прошлого года, показалась миниатюрная чёрненькая головка, прикреплённая к жуткому продолговатому туловищу, извивавшемуся в непонятном, но удивительном танце; по мере приближения к бесподобной ноге, прикрытой лишь нейлоновой тканью, злобная пасть открывалась всё шире и шире – несомненно, она готовилась впиться двумя острейшими зубками в мягкую, нежную кожу и напустить под непрочную оболочку неимоверное количество ядовитой и обжигающей жидкости. Реакция неотступного напарника, вроде бы и не очень быстрого, казавшегося по большей части неторопливым, нерасторопным, последовала той же самой секундой и проявилась как нельзя более вовремя: он выкинул массивную ступню, обутую в резиновый сапог, направив ее прямо по направлению распахнутых челюстей, и преградил им дальнейшее продвижение, нацеленное на, бесспорно великолепную, женскую голень.