Учебник Российский политический процесс ХХ-ХХI вв. Власть, партии, оппозиция
Шрифт:
Исходя из данной целевой установки, в содержание модуля включены вопросы:
– февральская революция 1917 г.: проблема цивилизационного выбора для политической оппозиции;
– партии после февраля: политическая стратегия и социальные реалии;
– власть, партии и массы осенью 1917 г. Радикализация демократической альтернативы и приход к власти большевиков.
3.1 Февральская революция 1917 г.: проблема цивилизационного выбора для политической оппозиции
Как считают многие историки, Февральской революции в нашей истории не повезло изначально. И, может быть, одной из причин этого «невезения» явилась ее неожиданность: практически всего за несколько дней рухнула существовавшая веками монархия. Различные подходы предлагались и предлагаются для объяснения данного феномена. Сегодня, безоговорочно
Некоторые (Г. З. Иоффе) склонны считать, что ничего закономерного в феврале 1917 г. не существовало, и вообще прошлое России не несло в себе неотвратимости той социальной катастрофы, которая началась в феврале 1917 г. и продолжалась не одно десятилетие [1].
Значительная часть исследователей полагает, что это, прежде всего, был социальный взрыв, вызванный тяготами войны и непопулярностью правительства, усугубившими трагедию недореформированной России. Характерно, что подобную точку зрения одним из первых высказал лидер кадетской партии, историк П. Н. Милюков, считавший, что в данной революции помимо последствий неумелого ведения войны слились вместе «слабость русской государственности», «примитивность русской социальной структуры», а также «максимализм» русской интеллигенции [2].
И, наконец, ряд историков (В. П. Булдаков, А. Х. Бурганов, П. В. Волобуев, В. В. Шелохаев и др.) сформулировали идею, согласно которой в период 1917 – начала 1918 гг. в России произошла серия революций: общенациональная, солдатская, крестьянская, в чем-то пролетарская, объединенных главной смысловой доминантой происходившего – крушение империи [3].
Действительно, в начале 1917 г. в стране сложилась общенациональная оппозиция правительству, аналогичная той, которая имела место в 1905 г.
Однако были и особенности. Формирование общенациональной оппозиции на рубеже 1916–1917 гг. проходило в русле неуклонно развивающегося антидинастического движения, охватившего «верхние», «думские» слои общества. Правым кадетом В. А. Маклаковым было пущено в оборот крылатое слово о расплате после войны с «шоффером», т. е. с верховой властью императора, а не только с существовавшим кабинетом министров. О факте угрожающего падения престижа верховной власти, о росте «острого и глубокого раздражения против Особы Государя Императора» в образованных кругах сообщалось в специально проведенном департаментом полиции анализе политической ситуации еще за несколько месяцев до февральских событий [4]. В ноябре – декабре 1916 г. с требованием «министерства доверия» и «ответственного министерства» выступали не только либералы, в первую очередь – кадеты, но даже такие промонархические силы, как Государственный Совет, дворянский съезд и т. д. «Правительство само завело себя в тупик, и мы бьем теперь наверняка», – заявил кадет Шингарев на одном из последних совещаний в Думе. Милюков был еще более откровенным, разъясняя в своей среде, что уверенность кадетов в неизбежности революционного движения связана с предположением, что «находящееся в безвыходном тупике правительство капитулирует при первых же признаках движения, и таким образом революция будет предупреждена в самом начале, окажется почти бескровной, почти без всяких жертв». Уверенность в быстрой капитуляции правительства базировалась также на предполагаемой поддержке русских либералов со стороны союзников – Англии и Франции. Например, роспуск I Государственной Думы кадеты в значительной степени связывали с тем обстоятельством, что накануне ее созыва царскому правительству удалось реализовать во Франции крупный заем. Теперь же предполагалось, наоборот, использовать контакты либералов с парламентскими деятелями Англии и Франции для роста влияния Государственной Думы, при условии конфликта с которой тогдашнее правительство не должно было получить «за границей на одной копейки». Была у российских либералов в этой связи и более дальновидная стратегия, рассчитанная на получение после войны уже новым правительством высоких займов от союзников для восстановления разрушенного. Этот вопрос специально обсуждался в 1916 г. на особых совещаниях в Москве у члена Государственной Думы А. И. Коновалова и у члена Государственного Совета П. П. Рябушинского, а также на закрытом заседании думской фракции кадетской партии.
Таким образом, российские либералы, мобилизуя, по словам П. Н. Милюкова, «русскую общественность» и свои собственные силы в рамках Прогрессивного блока IV Государственной Думы, общеземского
Следовательно, определенная программа действий у либералов, составлявших ядро политической оппозиции верховной власти, была, и какие-то попытки ее реализации их лидеры предпринимали. Но существенным ее изъяном было недопонимание опасности надвигавшегося социального взрыва, обусловленного тяготами третьего года войны, а в какой-то степени и спровоцированного их антиправительственными речами и выступлениями в Думе, а также агитацией «левых».
В декабре 1916 г. сессия Государственной Думы была прервана до 12 января 1917 г., но 6 января последовал новый царский указ об отсрочке заседаний Думы и Государственного Совета до 14 февраля. Правительство опасалось выступления рабочих столицы в поддержку Думы. О том, что такое выступление готовили, было известно лидерам конституционно-демократической партии. На пленарном заседании ЦК 4 февраля 1917 г. Павел Дмитриевич Долгоруков поставил на осуждение вопрос об отношении кадетов к выступлению рабочих. Первым выступил М. С. Аджемов, который охарактеризовал готовящееся выступление как «расширение движения против правительства», в связи с чем он отметил, что «все группы русского общества переходили к открытому выступлению против правительства, так и в рабочей среде начинается другое движение – выступление против власти». По его мнению, «средства борьбы у них свои и протестовать против этого движения нельзя» [5].
Остальные участники заседания ЦК не были настроены так оптимистично. П. Н. Милюков опасался, что рабочие, выступив, не сговорясь с Думой, «пойдут в сторону разъединения, а не объединения, и рабочие, наверное, будут физически разбиты, и выступление не будет иметь успеха». К тому же такие действия, по его мнению, могли отразиться на Думе: «очень печально, там будет раскол. К рабочим отнесутся правые, как к социальному и политическому врагу».
Точку зрения Павла Николаевича разделяли члены ЦК Ф. И. Родичев и Ф. Ф. Кокошкин. Ф. И. Родичев считал, что «выступление – это явление стихийное, и оно уже вышло из сферы влияния. Надо сделать все, что каждый умеет и может, чтобы остановить это выступлениеЮ но оно не в нашей власти». Выход он видел в том, что «впечатление против выстрелов будет единодушно отрицательное. И это есть спасение страны». Ф. Ф. Кокошкин тоже настаивал на том, что кадеты предупредить движение рабочих не могут и поражение этого движения неизбежно.
Таким образом, лидеры конституционно-демократической партии понимали, что ситуация в стране кризисная и избежать выступления рабочих против власти вряд ли удастся. Однако они ставили под сомнение его успех и в большинстве своем относились к нему весьма осторожно, а в ряде случаев и отрицательно.
На этом же заседании кадеты вырабатывали тактическую линию на предстоящую сессию Государственной Думы. Исходя из сложившейся в стране ситуации и отношения партии к различным стихийным выступлениям, П. Д. Долгоруков определил, в каком русле должна развиваться тактика партии в Государственной Думе: «раз мы отрицаем выступления на улице, в Думе выступление необходимо» [6]. Его поддержали все участники заседания. В частности, Ф. И. Родичев полагал, что «власть скоро вывалится из рук правительства, Думе придется проявить большую энергию. Нам необходимо встретить правительственный кризис подготовленными». Он также предостерегал против принятия политических деклараций в государственной Думе, так как они могли привести «к немедленному роспуску Думы». Выступления же Думы «должны носить крайне деловой характер и этим бить правительство». По мнению П. Д. Долгорукого, в Государственной Думе необходимо было поддерживать «два вопроса – продовольственный и военный. Ими можно напугать власть». Майнулов же настаивал, что необходимо «на деловой почве остановиться на вопросах продовольствия и транспорта».
Таким образом, кадеты, непосредственно не поддерживая выступления рабочих, в то же время стремились осуществить «выступление» в Государственной Думе, чтобы придать предстоящей сессии, по словам Аджемова, «характер обвинения, выдвигаемого против короны».
14 февраля, как и планировалось, началась сессия Государственной Думы, однако новый премьер-министр, князь Н. Д. Голицын, имел на руках подписанные царем бланки указов о приостановке заседания Думы или же о ее полном роспуске, и мог применять их по своему усмотрению.