Ученье – свет, а богов тьма
Шрифт:
Местные Старейшины делают примерно то же самое, насколько позволяет анатомия.
– Знакомьтесь, – доброжелательно говорит Азамат. Судя по огонькам в глазах, он с трудом сдерживает смех. – Это Императорский лесовед. Прошу относиться к нему с соответствующим уважением.
– Но… он же… того… – дрожащим голосом произносит один из старичков.
– Хозяин леса, да, – довольно подсказывает Азамат. – Так кто же может быть лучшим лесоведом, чем хозяин леса? И не забывайте, пожалуйста, о решении, принятом Советом Старейшин касательно уголовной
Старейшины нервно переглядываются и перешептываются. Хос бешено вращает ушами, стараясь уловить все, что они скажут. Мы с Киром на сегодня уже закончили прием, так что подходим поближе, создать Хосу моральную поддержку.
– Ты не переживай, – подбадривает его Азамат. – Мы тут только на одну ночь, на пробу. Завтра обратно полетим. Ты, главное, от меня не отходи, и все будет хорошо. – Он оглядывается вокруг и кивает двоим из технического унгуца: – Ребят, приступайте.
Те напряженно сглатывают и расходятся по разные стороны от нас, оглядываясь по сторонам и нервно косясь на Хоса.
– Это кто? – шепчет Кир.
– Телохранители, – поясняет Азамат. – Я в случае с Хосом на удачу полагаться не хочу. Слышишь, Хос? Вот эти люди тебя защищают, их не бойся.
– Они сами меня боятся, – сипит Хос, по-прежнему прилипший к Азамату.
– Есть немного, – усмехается Азамат. – Когда приедем в столицу, я тебе подберу парней поспокойнее. Но и эти неплохи, дело свое знают. Ты, главное, помни, что, если они достают оружие, это не угроза для тебя.
Хос молчит и принюхивается.
– Так вы что же, завтра еще лес ведать пойдете? – спрашивает пузатый мужик, который взял на себя наше питание. – Я думал, вы завтра с утра уже уедете. Не поймите плохо, но мне слугам-то что заказывать?
– Все верно, – подтверждает Азамат. – Мы завтра утром уедем, а лес ведать пойдем прямо сейчас. Наш лесовед гораздо успешнее в темное время суток.
По толпе пробегает шепоток.
– Ночью в лес?!
– Ну с демоном-то можно, наверное…
– Мы далеко не пойдем, – заверяет их Азамат. – Речь ведь шла о новой лесопилке на окраине города. Вот и посмотрим, как это лучше организовать. Ну, кто смелый с нами?
Смелых набирается пять человек, хотя по виду смелыми их назвать язык не поворачивается. Держатся кучкой в десяти шагах от нас, не сводят взглядов с Хоса.
Хос и сам малоадекватен. Дрожит, таращится по сторонам, тяжело дышит. Азамат легонько пихает его, мол, пошли уже, так он взвивается на полметра. Муж кладет ему руку на плечо, Кир на другое, я почесываю за ухом. После этого хозяина леса все-таки удается сдвинуть с места и довести до края города, где среди сосен намечена веревками территория под разработку. Темно уже, как ночью, но снег в сочетании с луной создают некоторую подсветку. Азамат показывает Хосу фонарь, но тот только фыркает.
Оказавшись в лесу, Хос немного отходит и принимается петлять между деревьями, принюхиваясь и прислушиваясь. Телохранители пытаются за ним следовать,
– Мы так не можем, Ахмад-хон! – жалуется один.
– В лесу его нечего стеречь, – отстраненно произносит Азамат, всматриваясь в чащу, где бродит Хос. – Там ему некого бояться. Вот в городе – да.
– Ничего, если я превращусь? – гнусаво кричит Хос из-за сугроба. – Мне так будет удобнее!
– Давай! – разрешает Азамат.
– О боги, он еще и разговаривает! – в ужасе стонет один из «смелых».
– Естественно, – авторитетно подтверждает Кир. – Мы б не стали немого нанимать.
– И крестиком вышивать умеет, – тихо замечаю я, так что слышит меня только Азамат и удивленно поднимает брови. Я отмахиваюсь.
Хос меж тем, судя по скребущему звуку, вскарабкивается на дерево и продолжает движение с ветки на ветку, быстро уносясь вдаль.
– Да он так сбежит, – замечает еще один местный.
– Нет, ему это ни зачем не нужно, – мотаю головой. – И в вашем лесу он ничего не забыл.
До нас доносится птичий щебет – это зимней-то ночью.
– Он там чего, поохотиться решил? – хмыкает Кир.
Щебет сменяется на совиное уханье.
– Я думаю, он разговаривает с птицами, – замечает Азамат.
Мы успеваем как следует промерзнуть, притоптать снег, сплясать вприсядку и согреться к тому моменту, как Хос наконец возвращается. Он появляется почти на самой макушке высоченного дерева чуть в глубине, отталкивается и планирует по дуге, расправив кожистые складки на боках, и приземляется точнехонько в центр вытоптанного круга. Наши спутники валятся в снег спиной вперед и отползают на пару метров, пока Хос отряхивается и превращается обратно.
– Ну как? – интересуюсь я, поправляя на нем задравшуюся куртку.
– На этом куске что хотите можно, – отвечает Хос, немного запыхавшись. – Вообще никто не живет. Даже птицы не залетают. Но для людей может быть опасно.
– Почему? – хмурится Азамат.
– Для всех опасно, – пожимает плечами Хос. – Птицы глупые, плохо объясняют. Я так понял, кого-то тут убили в прошлом году. В смысле, человека.
– Ого! – Азамат сдвигает брови. – Ну-ка, господа хорошие, вспоминайте, у вас тут городок маленький, обо всех смертях знаете. Кто это мог быть?
Местные вылезают из сугробов и растерянно переглядываются.
– Не знаем, Ахмад-хон. У нас в прошлом году никого не убивали. У одного мужика мать умерла от болезни, так не в лесу, а дома. Ее по всем правилам проводили.
– Слушай, Хос, – интересуюсь я, – а почему зверье не живет там, где человека убили?
– Если просто человека – это все равно, живут. А тут такого… как это называется… Ну как девчонка та, которая молчит.
– Духовника? – удивляюсь я.
– Знающего? – переспрашивает Азамат.