Ученье – свет, а не захочешь светить – заставим
Шрифт:
Под тёмно-фиолетовой несуразицей красовалась светло-сиреневая жилетка-безрукавка, так же утягивающая снизу, как корсет. В районе же груди она была набита ватой, что создавало впечатление надутого колеса, проглоченного, но так и не упавшего в желудок. Словно оно застряло в районе пищевода. Под набитым ватой — ещё один жилет. Ядовито-зелёный, торчавший верхним краем из-под сиреневого, словно специально создавая аляпистость образа многослойной цветной капусты.
Под последним — тонкая белоснежная сорочка с длинными рукавами, вылезающими из-под укороченного фрака на кисти и демонстрируя всему свету манжеты с бриллиантовыми
Трусы трусами назвать было сложно, даже с натяжкой. Они больше напоминали лосины на всю длину ног. А вот брюки трубочкой (Дима не помнил, как они назывались, вроде панталоны или ещё как), своей сложной конструкцией удивили.
Сверху этот элемент гардероба цеплялся широкими подтяжками за плечи. А снизу петлями за ботинки, что натягивало штанины до состояния звенящей струны. И это при условии, что подтяжки были не резиновые, как в современном мире, а тупо матерчатые. Эти панталоны были ещё светлее, чем сиреневая жилетка. Какие-то светло-розовые с синевой.
Первый вопрос, посетивший Димину голову: а как в этом ходить в туалет? Как сходить по-маленькому, стало понятно, когда он рассмотрел панталоны в районе отсутствующей ширинки. Справа и слева находился ряд пуговиц, расстегнув которые весь передок вываливался в виде клапана.
А вот как садиться на горшок? Ума не мог приложить. Пуговиц и клапана сзади не было. А значит, требовалось снимать штаны полностью. Но как? Расстегнуть подтяжки, а тем более одеть их обратно без посторонней помощи было невозможно.
Дима предположил лишь один выход из создавшейся ситуации: при каждом горшке на балу должен состоять на службе некий жопный слуга, который и раздеться поможет, и запачканный зад подотрёт, а то и подмоет. А после чего оденет господина, как положено. Неужели действительно такие были? Бр-р. У Кона спрашивать не решился. От одной мысли стало мерзко. Поэтому продолжил знакомиться с амуницией дальше.
Матерчатые тёмно-фиолетовые ботинки под фрак с толстой кожаной подошвой. Только почему-то высокий каблук был ярко-красный, напомнив Диме чёлку Суккубы. На голове светло-фиолетовый цилиндр с широкими изящно согнутыми волной полями. В общем, петухи гамбургские и парижские при виде российского отдыхали бы. Хотя европейских того периода он не видел, а значит, сравнивать было не с кем.
И под занавес образа обе руки оказались заняты, как он понял, обязательными атрибутами для светского выхода. В левой держал две длинные белоснежные лайковые перчатки, по новизне ни разу ненадёванные. В правой — лёгкую бамбуковую трость с набалдашником в виде золочёной головы кошки. Судя по весу, золота там было с гулькин нос.
Кроме того, при обыске в жилетке обнаружил карманные золотые часы. Даже на его непрофессиональный взгляд, одни стоящие двушки в ближнем Подмосковье.
Перчатки не были одеты. Значит, так требовал этикет. Да и по размеру они вряд ли налезли бы на его лапища. Трость покоилась подмышкой, на сгибе предплечья, набалдашником вперёд. Дима улыбнулся отражению в зеркале, мысленно себя похвалив: «Хорош, сукин сын. Пойду-ка я девок троллить».
Вера к этому времени дошла до кухни, что-то там
Кон, словно прочитав его мысли, так же в режиме пантомимы пожал плечиками, мол, а я-то тут при чём? Без команды дежурного демиурга никак не можно. Дима прикинул «мыслю к мысле». Раз кавалерийским наскоком создать эффект неожиданности не получится, то придётся начинать троллить дистанционно.
— Милейшие, — развязно крикнул он с высоты своего статского положения, как подавальщицам в трактире, поднимая вверх трость с золотым набалдашником, помимо окрика визуально привлекая к себе внимание. — Что за беспредел на вашем диком огороде творится?
Девушки, как по команде, резко выполнили команду «кругом!» с удивительной синхронностью и с открытыми ртами впали в предвкушение сказочного счастья от замаячившего на горизонте мужчины их мечты, который тем временем продолжал канючить:
— Газон не подстрижен. Дорожки для выгула высокородных господ не отсыпаны. Куда смотрит ваш барин, холопки? Розги захотели на сеновале на всю спину от шеи до колен?
Подружки продолжали таращиться в состоянии ступора. То ли не узнали, то ли обалдели от неземной Диминой красоты. И тут ему пришла в голову замечательная идея. Так как повернуть шею он не мог из-за накрахмаленного воротничка, казавшегося острым, как бритва. А нагнуться не мог из-за опасения сломать себе позвоночник натянутыми подтяжками, то, повернувшись всем телом и скосив глаза сверху вниз на лицеиста-подростка, тихо спросил:
— Саша, всё, что меня касается, творить могу только я?
Искусственный Разум слегка улыбнулся и кивнул в ответ.
— Телепортируй-ка нас, Сашенька, на кухню к девочкам.
Дима даже моргнуть не успел, как оказался перед двумя молодыми красотками. От столь резкого перемещения в пространстве на секунду потерялся. А потом потерялся ещё на несколько секунд от душераздирающего визга перепуганных сокурсниц.
Притом после того, как они перестали визжать, молодой естествоиспытатель сделал в памяти зарубку. В состоянии сильного испуга, как известно, человек либо прикидывается мёртвым, теряя сознание, либо, не притворяясь, отходит в мир иной. Либо набрасывается на источник испуга, не соизмеряя своих сил и возможностей. Либо, переходя в панику, старается от этого источника скрыться посредством безмозглого бегства.
Оказалось, что женщина, кроме всего перечисленного, может ещё и просто «перевизжать» этот испуг, выбросив из себя энергию страха в виде ультразвука. И самой резко легчает. И источник деморализуется.
— Вы что тут, совсем чиканулись, истерички? — еле дыша, взъелся на них перепуганный ловелас, держась за ватное колесо груди. — Чуть перепонки не лопнули по самый инфаркт.
Зря он, не подумавши, взбрыкнул. В ответ получил такой двухголосый шквал негатива, что тут же согласился, что лучше бы лопнули. Обозвав его по-всякому, насколько позволяло состояние нервного раздрайва, но без применения к дураку такому-сякому силы в качестве запущенной в него кухонной утвари, девушки, как ни странно, быстро успокоились. Этому способствовало резкое переключение на его эксклюзивные шмотки.