Ученица Хозяина Топи, в Академии
Шрифт:
Прежде еще Весенья не видела на лице магика столь мечтательного выражения. Вот теперь-то запросто представился он посреди светлого храма магии. Конечно, памятуя о скалистой улыбке его, с зубами треугольными, картинка малость искажалась, но все ж теперь Вешка больше представления имела, кем он прежде был.
Хотелось еще его порасспрашивать. Про болота-то много рассказывал теми вечерами, что они вместе в башне проводили. А вот про жизнь свою до той поры — ничего.
Но точно специально то подгадав, снова Любава на пороге кабинета возникла. Вот ведь заноза какая! Это она
— К обеду собирают, — сообщила обоим, а гладит-то как свысока.
— Сейчас спустимся, — отозвался магик, а сам сидит. Ну, и Веся сидит. А эта смотрит.
И такая ревность на Вешу накинулась, что сама Лесьяра за руку потянулась взять. Тот лишь бровью повел, удивленный порыву девичьему, но тотчас пальцы с ее переплел. Казалось, Лесьяр и не замечал переглядов Веси и Любавы. Одна глядела нос задравши, другая морщилась.
Топот каблучков ознаменовал уход девицы настырной. Вешка аж выдохнула. И что так раздражает-то?
— Лесьяр…
— Чего?
— А вот… на болотах когда… — мнется, не знает, с каких слов подступиться.
— Говори уж, — сам пальчики ее сжал чутка, в глаза смущенные заглядывая.
Вздохнула.
— Правду говаривают, что ты девиц одну за другой в башню таскаешь? А как я уеду, снова примешься? — вот ведь дуреха ревнивая. Но лучше уж прямо спросит, чем изводиться потом станет.
Уж обе брови Лесьяровы вверх по лбу поползли. Но только тем удивление вопросу и выказал. Сам же ухмылку растянул, а взгляд то какой сделался хитрющий.
— Ну, мне же откуда-то надобно кровушку брать для поддержания плетения. Башню-то восстановят, защиту камня тоже, а без кровушки дальше никак.
Скуксилась Веся. Значит, снова будет девок кусать за белы шейки.
— Говорят, даже песню придумали про Господина Мертвой Топи и Настасью, что в него влюбилась и по доброй воле к нему явилась да под клыки оскаленные подставилась с радостью, — а сам уж снова глазами разгорелся, да зубами своими жуткими лыбится, — как думаешь, правду поют?
Веся от него едва не шарахнулась. И вот не стыдно гаду?
Пальцы из ладони его вытянула махом.
— Слыхивала я ту песню, — фыркнула нарочито равнодушно, — он ее и сожрал потом.
— А я другую концовку знаю, возлюбил… Прямо там, на болотных кочках.
Вот тут уж Весенья сдержаться не в силах оказалась. Равнодушие наигранное тотчас с лица слетело, щеки алым полыхнули, а в глазах такая ярость высветилась, что Лесьяр и сам боле не сумел представление сие разыгрывать.
Рассмеялся в голос. Поднялся, руками по обе стороны от ней, в спинку стула упершись.
— Крови можно и без укусов собрать, пичужка, — совсем близко к лицу ее подступив вымолвил, — а вот ревность твоя мне по вкусу.
И снова лыбится.
— Ну, тебя! — в плечи его толкнула, да токмо все равно, что гору двигать — даже не качнулся.
Напротив, вперед подался, губы ее обжег легким поцелуем. Ощутилось-то едва-едва. Весенья пальчиками до рта докоснулась, точно проверяя, не почудилось ли.
— В башне, покамест я там служу, только твоим ножкам топать дозволено. Так что не придумывай лишнего, — еще и по носу ее щелкнул, растерянную. Выпрямился, руку протянул, — к обеду уж звали.
***
Отобедав, ждать боле не стали, засобирались на Топи.
Переход открывали трое магов, коих Веся прежде не видела. С потанятами рядышком стоя, прям рты разинув за работой наблюдали. Плетение, каковое они втроем образовывали, эдаким сложным оказалось! С мельчайшими узелками в самых неожиданных местах. Паутиной оно расходилось из центра и кругами все закручивалось и накручивалось, точно не заклятие плели, а пауки какие мушек ловить собирались. Дохнули силой одновременно, напитывая, и в тот же миг задрожало рябящим маревом, чтобы после растечься, уплотниться и вовсе воздух разрезать. Показался в дыре явившейся черный камень башни. Пространство тотчас звуками наполнилось — маги башню наново воздвигали.
— Точно в дверь входишь, — под нос себе удивилялась Весенья. Такая магия ее поражала сверх всякой меры. Какой же нужно силой обладать, каким мастерством, чтобы вот так запросто разрезать пространство и схлопнуть то в единой точке. Шажок — и вот они уже не в тереме Добромира, а на Топях.
Добромир, к слову, тоже с ними отправился.
— Доброго дня, господа, — едва закрылся переход, приблизился к ним мужчина в простых штанах да в рубахе. Волосы русые лентой перехвачены и на затылке собраны, — сударыня, — вот и Весенье кивнул с улыбкой вежливой.
— Как продвигаются работы? — вопросил старец и вместе с магом этим в обход башни двинулся, Вешку с Лесьяром оставляя.
— Пойдем, подсоблю собраться, — Лесьяра поманил за собой рукой.
Веська грустным взглядом бедлам вкруг башни творящийся обвела… Камни из завала-то разгребли, да теперича зияла стена дырой, хоть прям через нее и входи.
С магиком на пару поднялись по ступеням каменным… Дверь уж починили, а то прежде на одной петле болталась, после тех сотрясаний. Магик на себя оную потянул, скрипнуло жалобно, точно сетовала башня на этакое злоключение. Веша не стерпела, всхлипнула… Уж сколько сил она приложила, чтоб в этом месте порядок поселить. И саму башню жалко так стало. Вспомнилось тут же, как оная ей с первого же дня спаленку сотворила, а после и ковры под ноги стелила, и камин горячий в стене разверзла, и ванную комнатку такую славную выткала. Как ни крути, живая та башня была, а теперь, с эдакой раной, кое-как силой дышала.
Весенья ладошкой по камню зала прочертила.
— Прости нас, родная, не сберегли тебя, — всхлипнула сызнова. Башня в аккурат вздохом горестным откликнулась. Весенья была готова об заклад побиться, что почуяла, как та восстала и осела опосля.
— Починят, не переживай, — приободрил ее магик, и сам к башне обратился, — не делай ты трагедию, каменюка! Зато фундамент переберут, камни новые возложат, от плесени как следует вычистят, еще краше будешь!
А сам посмеивается. Он-то ведал, каким образом все устроено, и что башня — просто башня, а в ней уж сущность заточенная, убранством местным заведует. И ни чуточки той не больно от зияющих в стенах прорех. Ни горячо, ни холодно, как говорится.