Учение гордых букашек
Шрифт:
— И откуда у тебя такая вещь?
— Когда-то дарил жене, теперь она умерла, а мне нужны деньги.
— Хах, более краткого рассказа этой истории я не встречал. Знаешь, сколько раз мне это рассказывали? Столько, что теперь уже и не рассказывают! Еще у тебя, наверное, сын, которого нечем кормить. Обязательно сын, ведь дочь без призора всегда заберут в храм Гебы, и история не будет плаксивой.
— Сына у меня нет, остальное правда. Я образованный человек, своим трудом поднялся высоко, а когда ее не стало, больно упал. Ладно, если слушать меня не хочешь, я не буду оскорблять ее память. — Писарь забрал кольцо и повернулся.
— Ладно, погоди, если ты не уличное ворье, напиши свое имя.
Он придвинул Писарю кусок папируса и перо. Ростовщик удивился красоте букв, но постарался это скрыть.
— Хорошо, десять чеканных серебряных, больше не дам, если ты все-таки окажешься вором, я не так много потеряю.
— Оно стоит на порядок дороже.
— Это мой риск, если завтра я покажу страже кольцо и окажется что его ищут, я останусь и без денег и без кольца, понимаешь?
— Двадцать.
— Хм, гляжу я на твою одежду, на грязь которую ты только сегодня попытался смыть, и жалко мне двадцати. Меня ведь и самого накажут. Иди-ка ты отсюда.
— Хорошо, пятнадцать, за меньше не отдам.
Тут снаружи послышался шум, стражники что-то кричали. Ростовщик вскинулся и отошел от стойки.
— Пошел вон из моей лавки, — сказал ростовщик.
Делать нечего, Писарь вышел. На улице стражник схватил и обыскивал мальчишку. Конечно Талли. Тот кричал, возмущался.
— Что украл, говори! Такие как ты сюда просто так не ходят, — приговаривал страж.
Стражник немного смутился, когда обнаружил, что у Талли ничего нет. Писарь к тому времени уже прошел мимо. Талли нагнал его у поворота.
— Сколько выручил? — спросил он.
— Слушай, Талли, мне плевать на тебя, когда сделаем дело, разойдемся, но пока слушай, что я говорю. Твоя возня снаружи спугнула ростовщика. Вот твое кольцо, носи с гордостью.
Талли кольцо не забрал.
— Эй, потом будешь ныть, какой я плохой. Сейчас что делать будем? Есть еще один ростовщик на другом конце города. Я покажу.
— Я тут кое-что увидел, пока ждал свою очередь. Ростовщик без вопросов принял золотой зуб, даже не поморщился.
— Ясное дело, зуб украсть сложно, знаешь ли, — сказал Талли.
— Один ювелир или кузнец, уж, не знаю, велика ли разница, делал моему знакомому капитану золотые зубы. Пойдем, наведаемся к нему, он должен меня вспомнить.
Мастер Фогур жил недалеко от порта на всегда шумной улице. Как и в прошлый раз открыла жена.
— Чего вам? — спросила она, спешно прикрываясь халатом.
— Не знаю, вспомните ли вы меня, я друг капитана Арга. Мы уже заходили раньше. Мне нужен Фогур.
— Какого еще капитана? Вы сначала заявились сюда, обыскали дом, а теперь переодетые приходите? Лучше бы снаружи поискали, еще раз вам говорю, пропал мой муж!
Она хотела было захлопнуть дверь, но Талли подставил ножку и простонал от боли. Жена растерялась, и нагнулась к нему.
— Прости, дитя.
— Ничего, но впустите нас, прошу. Моему отцу плохо, он скрывает, храбрится, но его зуб болит так что сил нет. Матушка, пропусти, дай поговорить с ним. Мы заплатим. Нам есть чем.
Писарь тут же показал кольцо и отколотый Фатэлем зуб, про который так удачно вспомнил Талли.
— Мы не из стражи, сами ведь видите. Под шкурой у вас в доме есть люк, под ним мастерская, вы уже нас принимали, от нас не нужно прятаться, — сказал Писарь.
Жена впустила их. Внутри чувствовался едва уловимый запах каленого металла, хотя окна были открыты настежь. Видно решетки для воздуха прятались внутри дома. Женаотвернула шкуру и подняла люк. В подполье сидел Фогур, он притаился с раскаленной железкой в руке.
— Говорят, тебя знают, — крикнула ему вниз жена.
Фогур поднял на Писаря один из своих великолепных огромных арбалетов. Писарь примирительно показал пустые руки.
— Я приходил сюда с капитаном Аргом, вы должны меня вспомнить.
— Да, я тебя помню, видно ваше семейство не оставит меня в покое.
— Почему вы прячетесь? — спросил Писарь.
— Потому что не хочу делать оружие для войны между братьями. Я знаменитый мастер, и корона не понимает, что мне противно будет делать грубые куски стали, которыми одна часть народа будет рубить другую. А главное не платят кузнецам.
— И вы хотите продолжать жить здесь и трястись от каждого шороха? Не думали покинуть Гаану?
— Каждый житель столицы недоволен работой, новыми правилами, количеством еды. Но сейчас Гаана самое безопасное место во всем королевстве. Хотя кузнецам приходится очень тяжко.
— Есть еще вольный город. Войне просто незачем идти туда. Там ничего ценного, кроме свободных людей и неприступной крепости. Зато там каждый делает что хочет.
— Из Гааны не выберешься просто так. Эта ветвь катакомб, — показал Фогур на дверь — ведет в море. Даже если чудом выплывем, а у меня жена, если помнишь. Потом нас схватят и отправят не ковать мечи, а умирать с ними в руках.
— Но если у тебя есть золото, дорога не покажется такой трудной, — сказал Писарь.
— Тем у кого столько золота, нет надобности покидать Гаану. Ты, как и твой отец когда-то, приходишь в мой дом, и хочешь меня подбить на какое-то дело. Прежде чем рассказать, решаешь убедить меня, что мне что-то нужно. Узнаю кровь. Рассказывай, чего хочешь.
— Мы хотим украсть много золота, и думаем, как бы не вызвать потом подозрений.
— И как я вам должен помочь?
— Вы меняли капитану Аргу зубы на золотые, скажите, долго ли сделать зуб?
— Долго. Нужно сделать слепок старых, подгадать так, чтобы не мешали, купить у черного торговца сок терновника, чтобы золото срослось с костью.
— А если сделать средний зуб, ничейный, просто какой-нибудь зуб?
— Хах! Да таких можно наклепать сколько хочешь.
— Мы принесем много золота, прямо к этой двери, а ты сделаешь из него зубы. Получим все поровну. Мы знаем людей, которые знают проход через катакомбы. Сможешь вывезти семью в вольный город.