Учение гордых букашек
Шрифт:
— Вы не справитесь, видите же что они не сломлены. Они не знают усталости. Это зелье…
Густ не дал Рою закончить, не переставая бежать, он схватил Роя за ворот.
— Не пугай меня, мальчишка, они скоро свалятся с ног!
Густ швырнул Роя в лужу горящей смолы под стволом. Клейкий огонь облепил одежду. Рой вскочил, отпрыгнул подальше, принялся кататься по пеплу, но жар не сбивался, языки уже распробовали ткань и лизали кожу. Рой кричал, кликал помощи, но Братство бежало вслед за вождем. Полный страха взгляд скользнул по воде. Рой позвал отчаянно, без слов, единственное спасение. Маленький ручеек вильнул от Златоводной, и устремился к Рою. Рой почувствовал духа полного страха, дрожащую холодную пустоту. Пустота заражала. Чистый, не обремененный
Рой забылся лишь на миг, но когда очнулся, два зверя уже столкнулись. Лесные Братья с именем звездного бога Бирона на устах шли на смерть. Четко в бреши меж щитами полетели стрелы, каждая достигла цели. Строй не распался. Раненые солдаты кричали, истекали кровью, но яростно ломали торчащие древка и снова бежали вперед. Лесные братья приняли бой, бросились на щиты, пытались оттащить снизу, сломать ряд. Обученные сражаться солдаты слаженно резали, кололи копьями. Лесные братья не могли устоять. Красные уже разомкнули строй и наступали, легко рубили, добивали, остатки Лесного братства. Густ остановился, видя кровь своих людей, видя смерть. Он не защищался, Терри носился около него, отражая и убивая солдат, что хотели прикончить отца. Несколько Красных насели на Терри. Рой сжал свой сломанный меч и побежал. Всем весом он вогнал меч в спину солдата. Кольчуга поддалась, и Рой снова почувствовал, как ломаются чужие кости. Предсмертный крик убитого именно им солдата звучал отдельно от остальных. Второй Красный обернулся всего на миг, пытаясь понять, что случилось с его товарищем. Терри не потерял миг и прикончил солдата.
— Нужно уходить, прятаться! — сказал Рой.
— Я не оставлю отца.
Межу солдат шел безоружный человек в красном плаще, не вмешивался в бой. Он обернулся на голоса. Рой узнал Даскала, спокойного, как в кресле за чашкой отвара. Уклоняясь от меча Рой завопил:
— Даскал!
Даскал встрепенулся, в руке у него появилась склянка, он прижал горлышко пальцем и махнул на солдат возле Роя. Капли попали на кожу, всосались внутрь и солдаты потеряли сознание. Даскал кинулся к Рою и обнял.
— Даскал. Эти люди. Они меня приютили, нужно помочь.
Даскал отпустил Роя, и пошел, кропя солдат из своей склянки. Касание самой маленькой капельки тушило жизнь в солдатах. Лесным Братьям же зелье не несло вреда.
Густ, все это время наблюдал, как Роя обнимает человек в бордовом солдатском плаще. Густ ринулся на Роя.
— Солдатский ублюдок!
Густ ударил рукоятью. Перекрутил клинок в воздухе и хотел проткнуть Роя. Терри ударом отвел смерть.
— И ты с ним. Мой сын!
Отец выбил у Терри меч, достал нож и склонился над сыном. Рой бросился на Густа, бил его, как мог, но тот не замечал. Терри перехватил нож, пытался сопротивляться, но острие медленно вдавливалось в его кожу. Тогда Терри изловчился, дотянулся до кожи отца и откусил кусок плоти. Густ на мгновение отпрянул. Даскал подоспел и приставил меч к шее Густа. Рой остановил учителя.
— Даскал, нет.
— Отец, все кончилось, мы победили. — Терри наконец встал и отплевался от отцовской крови.
Толпа выживших Братьев подбежала ближе. Густ, лежа на земле, прохрипел:
— Из-за него. Погибли.
Ногой он отбил меч Даскала перекатился, сдернул с плеча лук и последней стрелой прицелился в Роя. Терри успел заслонить. Густ отпустил тетиву, стрела вонзилась Терри в плечо.
— Убейте их, убейте предателей! — обезумев, орал Густ толпе.
Но те видели как Даскал спас их жизни, видели глаза Густа, видели отца, что хотел убить сына. Густ схватил нож, но Братья навалились на него и держали.
— Проклинаю тебя, за сотни Братьев, что должны были жить! Ты мне не сын! Убейте их, — продолжал Густ.
— Уходи парень, или нам исполнить приказ? — сказал один из дозорных.
Терри отвернулся, сделал шаг и упал, без сил. Даскал, взвалил его на плечо и вместе с Роем они пошли вверх по реке прочь от лагеря.
Маленький раб
Бесприютные дни в Гаане проходили по одному распорядку. Почти все время Писарь проводил у серой башни. Но случая пробраться внутрь никак не представлялось, лишь Беладоров слуга постоянно появлялся в окнах и у входа. После Писарь посещал Устрицу, но не для того чтобы выпить. Ему казалось, в какой-нибудь вечер туда заявится Фатэль. Только он был вхож в серую башню, только он мог помочь вызволить Талли. Каждый раз Писарь разочарованно уходил из кабака, хотя даже не знал, как уговорит Фатэля, если все-таки разыщет. После устрицы Писарь часто бродил у порта. Там всегда пахнет рыбой и пьяными моряками. Всегда стоит оживление, все работают, с кораблей бросают полные сети, их разбирают, улов везут на продажу, а вот военные корабли создают вокруг себя островки пустоты. Простые люди побаиваются к ним подходить. На всех бортах висят щиты, паруса серые. Солдаты в закрытых шлемах охраняют каждое судно. Если верить Манхару, именно такой корабль ждет Талли.
Манхар и вправду знал все. В один из светлых портовых вечеров, сквозь общий гомон зацокали копыта, застучали колеса. Прохожие разбегались от повозки с клеткой. Воры, бродяги, пьянь не угодная городу собиралась в такие клетки и доставлялась на военные корабли. Повозка промчалась мимо Писаря, но одно лицо он успел выхватить. Талли смотрел на толпу, высунув руки в решетку. Вскоре рабов плетьми загнали на готовый отплыть корабль. Уродливый капитан с обожженным лицом не сулил мальчику легкой судьбы. Писарь жалко стоял и смотрел, как судно удаляется в неизвестность. Об него спотыкались люди, один торгаш в сердцах даже бросил крупной рыбиной. До Писаря никак не доходило, как он мог остаться в Гаане, ради несбыточной мысли освободить Талли? Как он собирался ему помочь? Ответа не нашлось, да Писарь и не искал особо. Вместо этого, незаметно для самого себя, он обдумывал, где разузнать про корабль. Рядом сидел, любуясь морем старик.
— Кто знает, куда уходят корабли? — спросил его Писарь.
— Да, это верно, особенно в наше время. А вернутся ли… — задумчиво ответил старик, но Писарь перебил.
— Нет, как узнать, куда направился определенный корабль?
— Все идет от башни. — Старик кивнул в сторону города. — Но можешь в моряцких хижинах расспросить. Моряки часто знают.
Туда Писарь и направился. Моряцкие хижины, это маленькое Гнилье, только у самого моря и с порядочными людьми. Там Писаря с охотой приютили моряки, они выслушивали его вопросы, но помочь ничем не могли. Каждый день он обходил десятки людей. Никто не знал капитана с обожженным лицом. Говорили, мол, если корабль военный, значит там и капитан из стражи.
Оставаясь в моряцком селении, Писарь также расспрашивал о любых возможностях уплыть с судном из города. Оказалось, наняться можно лишь на военное судно. С каждым днем война забирала все больше и больше кораблей для своих нужд. Владельцев выкидывали за борт и платили жалкую подачку, дабы сохранить видимость справедливости. Такие бывшие капитаны пили беспросветно.
Так в исканиях проходили дни, Писарю без вопросов отдавали объедки со скудных столов, думали он моряк, и пропил все деньги, а теперь спрашивает у всех, куда бы наняться. Писарь слышал разговоры моряков о Фатэле, тут многие его знали, и знали Осберта, но моряк уплыл, а потому и его тощий друг не сюда не захаживал. Один паренек, явно привирал, дескать, видел, как Фатэль ходит ночами к причалу, и достает что-то с морской глубины. Все посмеялись над ним, а Писарь с тех пор каждую луну караулил призрак Фатэля у того самого причала. Странный поступок, но любое действие кажется осмысленным, когда надежда медленно покидает человека.