Ученик демона
Шрифт:
— Рад приветствовать, коллега! — почесал шипастое плечо гость. — Извиняюсь за опоздание, был занят нашими общими делами. Как только выполнил необходимые расчеты, сразу же поспешил к вам.
— Отлично, Зиновий, — хмурая физиономия профессора мгновенно приобрела благодушное настроение, — давай сюда результат.
— Но, уважаемый, мне хотелось бы для начала…
— Снова за свое, демон! — грозно рявкнул мэтр Вульфиус. — За тобой еще двадцать лет служения, и никаких поблажек ты от меня не дождешься. Нечего было ставить на заведомо проигрышную ситуацию.
— Кто же мог предположить, что обычный
— Но, но, Зиновий, — благодушно заулыбался профессор, — Мы оба хотели обвести друг друга вокруг пальца. У меня получилось, у тебя — нет. Документ, подписанный твоей и моей кровью, у меня имеется, как и у тебя. Там гм… бурым по белому прописано, что спор выиграл я. А это означает, что горбатить тебе на меня еще двадцать лет. Согласись, для бессмертного существа срок пустяшный. К тому же, работой я тебя не изматываю. Некоторые требуют от своих слуг дворцы, горы золота и прочую мишуру, мне же от тебя потребны лишь вычисления.
— Так я окромя вычислений ни на что больше и не способен.
— Поэтому я именно с тобой и поспорил. Если бы мне потребовались материальные блага, видит Единый, я бы обратился к кому-нибудь другому. Ладно, недосуг мне лясы точить со всякими недоделанными демонами. Гони записи!
— Вот, ваша милость, — демон театрально взмахнул когтистой лапой, и на столе перед профессором материализовалась толстенная стопа бумажных листов. — Извольте заметить, здесь все вместе с предварительными расчетами. Попутно мне пришлось исследовать парочку моментов, принимаемых раньше бездоказательно в виде постулатов…
— Не суетись, Зиновий, я знаю, что ты математик от бога… — Но, заметив недовольную мину на физиономии собеседника, поправился: — Извини, совсем забыл, что демонам наши боги, как кость поперек глотки. Некогда мне изучать всю твою писанину, давай конечный результат. И вообще, научись быть кратким — это тебе на будущее. Впрочем, горбатого могила исправит.
Гость совсем по человечески тяжело вздохнул, дескать, бесполезно метать бисер перед свиньями, однако требование Вульфиуса выполнил. В результате от толстой стопы бумаг осталось лишь пара листочков.
— Так-то лучше, — усмехнулся старик, взял в руки сублимированный результат демонического труда и углубился в его изучение, бормоча при этом себе под нос: — Отлично, так я и думал, ага координаты встречи субъектов предсказаны мною верно… — неожиданно он замолчал и просидел с минуту, взирая на один из многочисленных графиков. Наконец профессор вышел из ступора, оторвал взор от бумаг и, воззрившись на переминавшегося с ноги на ногу демона, спросил: — А это что у нас такое?
— Неучтенный вами при постановке задачи фактор. Извините, мастер, но мне пришлось его ввести, иначе свой далеко идущий проект можете засунуть под хвост одному рогатому животному, пардон, не имею представления, как оно называется в вашем мире.
— Козел, — уточнил любящий во всем порядок и конкретность доктор Вульфиус и вновь устремил взгляд на исписанные мелким убористым почерком и исчерканные десятками графиков и диаграмм листочки. — Значит, девка, ну ладно, пусть будет девка. Ты прав, коллега, в нашем случае без женского пола не обойтись, хоть я ужасно не люблю
— … плюс неучтенный фактор, профессор.
— Хорошо, пусть будет троица, так даже интереснее, — Доктор Вульфиус оторвал взгляд от бумаг и заулыбался, каким-то своим мыслям, затем произнес многозначительно, но не очень понятно: — Пожалуй, это будет одна из самых сложных моих партий. Слишком уж много всякого разного.
— Полноте, почтенный, — Зиновий в кои-то веки позволил себе фамильярный тон в общении с профессором, — не вы ли все это сами затеяли? Смею напомнить, что фигуры на доске расставляла ваша рука.
— Обманчивое впечатление, дорогой друг, все моменты невозможно учесть. По всей видимости, нам придется еще несколько раз повторить расчеты. — При этих его словах, морда демона скривилась, как будто он хлебнул плавиковой кислоты или еще чего поядренее. — Пока свободен, понадобишься — вызову.
Зиновий не удержался от показушной театральщины и обставил свой уход яркой вспышкой света и клубами белесого дыма, отдающего запахами сероводорода, хлора и еще какой-то гадости.
Мэтр Вульфиус недовольно поморщился и сделал едва заметный жест суховатой ладошкой. В результате вонючее облачко тут же развеялось, в кабинете приятно пахнуло сиренью, фиалками и жасмином. Затем старик вновь вернулся к изучению доставленных демоном результатов сложных вычислений, и уже ничто в этом мире не могло оторвать его от столь интересного и, вне всякого сомнения, очень важного занятия.
Едва его выбросило из мрачного тягучего и, тем не менее, уютного ничто, накатила боль. Даже не боль, а БОЛЬ. Если можно выразиться, апофеоз боли, её квинтэссенция. Болела, казалось каждая частичка многострадального тела, как будто его пропустили через какой-то изуверский агрегат из арсенала заплечных дел мастеров, где его основательно перемололи, перетерли и превратили в некую студенистую субстанцию, ни на что не способную, кроме как чувствовать боль.
Какое-то время кроме ужасной боли ничего не было, но вскоре где-то в глубине сознания сформировался вопрос: "Что это со мной?". Затем вопросы посыпались как горох из прохудившегося мешка: "Где я?", "Почему мне так плохо?", "Как бы облегчить эту невыносимую боль?" и, наконец, "Кто я?".
Человек попытался напрячь память, но проклятая боль пронзила всего его и вновь едва не отправила в спасительное небытие. Оно бы, конечно, было бы неплохо вновь потерять сознание, чтобы очнуться абсолютно здоровым и полным сил, но что-то настоятельно подсказывало, что данное предположение ошибочно, и ему не стоит терять связь с реальностью.
Теоретически он знал, что у него должны быть конечности, туловище, голова, однако ощущал себя в данный момент аморфной кучей протоплазмы. Наконец чудовищная боль начала помаленьку расслаиваться и концентрироваться в отдельных участках, помогая человеку столь неординарным образом приобрести свое основательно покалеченное тело. Вот боль запульсировала в голове — это здорово, значит означенный орган на месте. Вскоре обнаружились руки и ноги, разумеется, они болели, но это ничего, главное — конечности целы.