Ученик мракоборца
Шрифт:
– Дыши спокойнее, глубже, – произнес Дролл, внимательно и напряженно наблюдая за Страдом.
Тот, наконец, смог разглядеть лицо мракоборца – смуглое, скуластое, изрезанное морщинами. От левого виска до подбородка протянулась бледная полоса шрама. Несколько похожих отметин было и на жилистых руках. На правой отсутствовала фаланга безымянного пальца.
Медленно текли минуты. Страд перевел взгляд на противень и, словно окаменев, смотрел, как продолжает кипеть серебристое масло. Его по-прежнему мучила яростная боль.
Дролл нависал над Страдом, следя, чтобы тот не
– И как же ты додумался схватить жгляку голыми руками? – неожиданно спросил мракоборец.
Страд разжал зубы, сглотнул и сиплым голосом рассказал о произошедшем на рыбных рядах.
– В следующий раз будешь умнее, – выслушав, сказал Дролл.
Страд промолчал. Да и что он мог ответить? Начать оправдываться? Опять талдычить, что не знал?..
«Нет, не годится, – Страд по-прежнему упирался ладонями в противень, словно хотел вдавить его в столешницу. – Не хватило ума сообразить, что нельзя брать незнакомую тварь… Вот и поплатился. И винить, кроме себя, некого».
– А кто такие эти жгляки? – спросил он спустя какое-то время, чувствуя себя неуютно под мрачным и пристальным взглядом Дролла.
– Пиявки, – ответил тот. – Измененные водами Лабораторного Канала. Иногда собираются в стаи, охотятся. Настигают добычу, прирастают к ней и начинают травить ядом, выделяемым из пор. Потом высасывают из жертвы все соки. Бывали случаи, когда пьянчуги или драчуны падали в воду и погибали, облепленные жгляками. Кто-то даже сводил таким образом счеты с жизнью.
– Зачем же их ловить? – недоумевал Страд, чувствуя, что разговор отвлекает от боли.
– Жгляки съедобны, если знаешь, как их готовить. Хотя до конца яд все равно не удается выпарить.
– Значит, люди травятся? Знают об этом, но все равно продолжают есть жгляк?
– Верно.
Пораженный Страд открыл было рот, но Дролл опередил и ответил на незаданный вопрос:
– Ты сегодня достаточно прогулялся по восточной окраине. И видел, кто здесь живет. Пьянь, шлюхи, преступники – от мелких воришек до убийц. Думаешь, у них достаточно денег, чтобы покупать нормальную еду? Жгляк продают за бесценок. А многие, кто здесь живет, давно опустились до такой степени… Им все равно, что жрать. Лишь бы насытиться. Жалко других – калек, брошенных стариков. У них нет выбора: или давиться ядовитым мясом, или умереть с голоду.
Страд вновь не знал, что сказать. Он опустил глаза и уставился на противень. Серебристое масло кипело по-прежнему, словно и не собиралось остывать. Понимая, что это лечебное средство, Страд все же не мог отделаться от мысли, что на руках вот-вот появятся ожоги.
– Попробуй пошевелить пальцами, – сказал Дролл. Страд пошевелил. – Хорошо. Болит так же или стало легче?
Страд прислушался к себе и спустя несколько секунд признал, что боль стала затихать. Ушло и желание отнять ладони от противня.
– Ты должен держать руки в масле, пока я не скажу, – Дролл выпрямился. – Уберешь – и все лечение без толку.
Он замолчал, серьезно глядя на Страда.
– Я понял, – ответил тот.
Дролл помрачнел и тихо проговорил:
– Понял он… Тогда сиди. Мне нужно заниматься делами.
Кинув
Стол, за которым сидел Страд, находился в центре просторной комнаты с четырьмя окнами. Стены украшало множество щитов, луков, арбалетов, копий, сабель, кинжалов, крюков, кистеней, булав, отделенных друг от друга вязью рун. Те были выложены из овальных кусочков янтаря и складывались в сложные магические формулы, незнакомые Страду. С высокого потолка на цепях свисало три железных обруча. На каждом – не меньше десятка тонких свечек. Часть комнаты была загорожена ширмой с вышитым изображением Яблони Мироздания. Перед ширмой стояла узкая кровать, застеленная лоскутным одеялом. Пахло травами, тишину нарушали только треск свечей над головой да шипение серебристого масла.
Боль уходила – Страду уже не нужно было напрягаться и давить ладонями на противень. Он сидел и вспоминал все, что с ним приключилось.
«Сумасшедший день», – подумал Страд, чувствуя тоску по родной Хлопковой деревне.
Уже завтра он вернется домой. Дролл ясно дал понять, что помощники ему не нужны. Тем более бестолковые, готовые без раздумий протянуть руки к любой незнакомой твари.
Страд начинал клевать носом. Он надеялся, что мракоборец позволит переночевать, но не был в этом уверен. Дролл, судя по всему, любил уединение. А со Страдом возился лишь потому, что тот был в серьезной опасности.
«Если велит уйти – уйду, – решил Страд, хотя ему очень не хотелось бродить по ночным улицам восточной окраины. – Просить ни о чем не стану».
Спустя полчаса вернулся Дролл.
– Как руки? – осведомился он, подойдя к столу.
– Почти не болят, – ответил Страд. – Время от времени только. И не сильно…
Мракоборец кивнул и ушел за ширму. Вскоре оттуда донесся металлический лязг. И сразу за ним – яростный рев. Застучало. Потом по жилищу мракоборца словно прокатилась волна тепла, и стало тихо.
«Он применил заклинание, – понял Страд, глядя на ширму и гадая, что за ней. – Против кого-то…»
Снова лязгнуло. Дролл показался из-за ширмы и направился к Страду.
– Кое-что проверим, – сказал он.
В руке мракоборца Страд увидел длинную стеклянную трубочку с прикрепленным к одному концу оранжевым шариком из незнакомого материала. Внутри трубочки была бурая жидкость.
Дролл приблизил инструмент к противню. Слегка сдавил шарик пальцами, и несколько капель вещества упало в серебристое масло. Секунд десять ничего не происходило, потом целебный состав перестал кипеть и почернел.
– Все. Можешь быть свободен, – мракоборец положил трубочку на стол.
Страд отнял ладони от противня. Приблизил к лицу.
Кожа оставалась лиловой, ее стягивало, но отека больше не было. Надрезы покрылись темно-красной коркой.
– Заживать будут долго, – предупредил Дролл, наблюдая за Страдом. – Но тем лучше. Дураков учить надо.
Страд не стал возражать. Он сидел и с тревогой ждал, когда мракоборец велит уйти. Однако этого не произошло: взяв противень, Дролл объявил, что пора ложиться спать.