Ученик мясника

Перри Томас

Элизабет опять посмотрела на лежащие перед ней листы. Все ясно. Это не тот список. На самом деле ей нужен список мест, заказанных заранее. Ей показалось, что она наконец поняла логику убийцы. Это человек, умеющий выбирать. Проникая в номер сенатора, он не мог знать, что отравит его, влив яд в стакан со вставной челюстью. Это было бы абсурдом. Убийца как бы на всякий случай держал при себе целый набор решений. Он не мог быть уверен, что у него все получится с первого раза, и не стал бы рисковать своим отъездом, зная, что может, допустим, опоздать на самолет. Если это была его первая попытка. Скорее всего он сделал двойной заказ. А может быть, резервировал места на разные рейсы в

течение нескольких дней. Вполне возможно, у него была машина или билет на автобус. Не важно, чем именно в конце концов он воспользовался — самолетом, автомобилем или автобусом, растворился в воздухе или превратился в камень. Важно, что у него в запасе были все возможности. Что он сделал в действительности, не имело значения. Она была уверена в одном: его имя должно быть в нескольких списках. Элизабет схватила свои распечатки и вышла из комнаты совещаний.

— Где терминал вашего компьютера? — спросила она у секретарши.

— Комната двадцать один семнадцать.

Когда Элизабет добралась туда, первым, кого она увидела, был Лэнг, с которым она познакомилась предыдущим вечером. Он беседовал с программистом. Пока она объясняла Лэнгу, что ей нужно, программист ухватил идею.

— Какой флаг? — спросил он.

— Что вы имеете в виду? — не поняла Элизабет.

— О чем мы будем запрашивать компьютер, чтобы найти этого парня?

— Имя, адрес, номер кредитной карточки, если они указаны. Все, что встретится не один раз. Может быть, он хотел использовать несколько ближайших аэропортов, сделал, безусловно, не один заказ, начиная с понедельника и кончая тем днем, когда сенатор должен был покидать Денвер. На какое число был назначен отъезд?

— На вечер этой пятницы, — ответил Лэнг.

— Все ясно, — сказал программист. — Я начну с авиарейсов. Может быть, вам еще нужны арендованные машины, автобусы, плавающие средства?

— Нет. Если его имя не встретится хотя бы дважды, значит, я выбрала неверную гипотезу.

— Справедливо, — согласился программист и повернулся к компьютеру. Его быстрые нервные пальцы начали летать над клавиатурой, словно собеседники перестали для него существовать.

Внезапно раздался голос по интеркому:

— Белый телефон, агента Лэнга.

Лэнг подошел к стене и снял трубку. Послушав с минуту, он произнес только одно слово — «понял» — и положил трубку на место.

— Мы можем прямо сейчас заняться бумагами сенатора, если вы хотите в этом участвовать, — обратился он к Элизабет, направляясь к выходу.

— Пожалуй, да. Думаю, поиск продлится долго.

Элизабет ожидала увидеть много народа, занятого исследованием содержимого портфеля. Но лаборатория была пуста.

— А где же все? — не сдержала она удивленный вопрос.

— Харт с полицейскими экспертами занимается ядом. Они передали сегодня пробы в лабораторию токсикологии военно-воздушных сил, а потом стали прокручивать разные теории насчет того, откуда его могли привезти. Мистретта возится с другими постояльцами отеля. Есть идея, что убийца должен был зарегистрироваться там, но не обязательно в день приезда сенатора. Тот, кто собирался его убить, наверняка многое знал о его привычках, в частности о том, где он должен остановиться. Хобсон потеет над полицейскими рапортами обо всех происшествиях в Денвере, начиная с прошлой пятницы. Довис делает то же самое, но по рапортам полиции штата. Макдональд — по-моему, вы с ним знакомы — трясет другие агентства, чтобы они выжали информацию от своих осведомителей, работающих в отделах ЦРУ по алкоголю, огнестрельному оружию, табаку, наркотикам и так далее. Кто-то бегает по городу за регистрационными книгами отелей и мотелей,

кто-то ищет старых знакомых на вокзалах и в аэропортах. Так что мы, черт возьми, здесь уже все охватили. Вся информация передается в Вашингтон — пусть они там делают выводы. Через пару дней мы получим все необходимые данные. Может, нам повезет и кого-нибудь осенит гениальная идея, иначе кое-кому в сенате придется несладко.

— Что вы имеете в виду?

— Ну, будет же создана специальная комиссия по расследованию убийства сенатора. В нее должен войти кто-нибудь из ФБР, возможно, сам директор, и представить туда материал, который мы соберем. Если у него в руках к тому времени не будет этого парня, придется доказывать, что мы имеем дело с идеальным преступлением.

— На самом деле вы не слишком-то надеетесь найти его, а?

Лэнг внимательно посмотрел на Элизабет. По лицу его скользнуло выражение усталого удивления, которое Лэнг тут же согнал, сняв очки и вытащив носовой платок, чтобы протереть идеально чистые стекла.

— У нас почти нет шансов. Человек, который провернул такую операцию и ухитрился исчезнуть, не оставив ни следов, ни отпечатков пальцев, ни свидетелей, — практически неуловим. Он ничем не выделяется среди других.

Лэнг снова надел очки и добавил:

— Разве мало таких случаев?

Элизабет вздохнула. Действительно, много преступлений остается нераскрытыми. Несмотря на утро, она вновь почувствовала усталость.

— Значит, мы занимаемся имитацией, а на самом деле все это зря?

— О нет. — Лэнг чуть повысил голос. — Мы не халтурим. Да и в Вашингтоне делают все возможное — посылают людей, чтобы они шли по любому следу. Я только хотел сказать, что у нас две заботы: нужно и работать, и доказывать, что ты работаешь. Поэтому займемся портфелем.

Лэнг прошел в угол лаборатории, взял портфель сенатора и положил на стол. Из тумбы стола он извлек несколько бланков.

— Это делается таким образом: мы составляем список всего, что находится в портфеле, и потом каждый из нас ставит свою подпись. Это обычная формальность для того случая, когда нет владельца, ну и страховка — чтобы мы не допустили никакой ошибки. Не хотелось бы, чтобы через год какой-нибудь тип из управления национальной безопасности появился здесь с этим листком и спросил, почему такой-то документ, подписанный сенатором, продан в Берлине, или Гонконге, или Цюрихе…

С этими словами Лэнг взял первую толстую пачку печатных листов и сказал:

— Я бы назвал это «копией материалов конгресса», страницы с 1098-й по 2013-ю, период с 12 января по 1 февраля. С карандашными пометками — видите? — и исправлениями.

Элизабет согласилась и сделала первую запись.

Дальше шла записная книжка, буклеты с расписаниями рейсов нескольких авиалиний, журнал «Тайм», рукопись речи о подоходных налогах. Элизабет чувствовала какую-то неловкость, и не потому только, что рылась в чужих вещах, но ей казалось, что их владелец жив. Все было недописано, оборвано, номер журнала свежий, от него пахло типографской краской. Такое ощущение всегда возникает после убийства, если суметь отрешиться от крови и прочих неприятностей.

Лэнг формулировал описания, Элизабет поспешно записывала. Они были точными, а если вдуматься — глуповатыми. «Блокнот на пружине. Количество — один. Цвет голубой. Производство „Джем корпорейшн“. Восемь с половиной на одиннадцать дюймов. С нумерованными страницами в количестве 200. Страницы 8, 19, 73, 101, 106 отсутствуют. Две пачки сигарет „Собрэни“, запечатанные. Меморандум в объединенное управление сената от мистера Диринга из Администрации общих служб. Дата: 3 февраля. Тема: „Неэкономное использование электроэнергии“…»