Ученик некроманта. Игры Проклятых
Шрифт:
– Ты моя, девочка, – довольно сощурившись, протянула утробным голосом полупрозрачная, просвечивающая насквозь, будто призрак, женщина. – Но я была аккуратной, когда чертила сигилы.
Анэт посмотрела на себя и ужаснулась. На ее девственной коже были вырезаны непонятные кровоточащие знаки. Вид крови заставил ее рвануться с места и попытаться убежать. Ей не удалось. Она упала на пол, как подкошенная – тело окаменело, словно ее связали по рукам и ногам невидимыми путами, а Черная Вдова, громко хохоча, скользнула в тело жертвы.
Глава 15
Экзорцизм
При этом он поступал следующим образом: он подносил к носу одержимого демоном палец, на котором
Тьма придет за душами тех, кто отринул Свет, и Смерть поцелует в уста не уверовавших в спасение.
…Храм их не сможет защитить, ибо бессилен он там, где во тьме душевной утонула вера.
Всю ночь Энин провозилась, передвигая камни. Новоиспеченный учитель считал это самым важным началом в магии – прочувствовать течение энергии и покорить ее ток, слиться с ним воедино. Но у Энин – то ли по незнанию, то ли по неопытности – ничего не получалось.
– Расслабься и почувствуй Силу! – еле сдерживая гнев, шипел некромант. – До тех пор, пока ты будешь бояться своего Дара, колдовство тебе не подчинится.
– Я стараюсь, – причитала девушка, отчаянно боясь совершить новую ошибку.
– Плохо стараешься! Сконцентрируйся! – командовал лич. Его голос уже утратил ту ласкающую нежность, которой был переполнен при встрече, стал грубым и гнусавым, но желание подчиняться ему никуда не исчезло.
Энин закрыла глаза, выискивая силовые потоки. Попыталась их представить, прочувствовать, но не увидела ничего, кроме кромешной тьмы, не ощутила ничего, кроме холодного страха. Она попробовала прикоснуться к магическому истоку, воспользоваться его силой, чтобы хоть на дюйм передвинуть злосчастный валун, но лишь упала от напряжения на одно колено и тихо простонала.
– Не спеши! – гаркнул Арганус. – Магия не любит суеты. Действуй аккуратно, но действуй уже наконец! Я теряю из-за твоей бездарности драгоценное время.
Энин хотела плюнуть на урок, навсегда забыть о нем и никогда не вспоминать, но сейчас она себе не принадлежала. Девушка вновь закрыла глаза, выискивая во тьме энергию. Она долго, казалось, целую вечность представляла себе магическую страну, в которой живет Сила. И наконец ей удалось.
Она витала в белокурых, пушистых облаках, которые никогда не посещали Хельхейм. Отталкивалась от них ногами, шла по небу, словно по обычной земле. Пронзала воздух, парила в нем, сама им была. Она покинула мирское, оставила его далеко за спиной. Сейчас Энин видела перед собой то, о чем всегда мечтала: небесную гладь, – витала в духе свободы.
– Вникни в мелодию тишины, живи ею, – доносился из глубины сознания знакомый голос, голос, принадлежавший пятнадцатилетнему мальчику, который был ей дорог, но по стечению обстоятельств – опасен: по крайней мере, она так считала. – Пройди сквозь источник, слейся с ним в одно целое.
Энин увидела водопад, возросший прямо посреди небес, пошла к нему, к его кристально-чистым водам.
– Черпай силу, – звучал в ее голове голос Сандро, нежный, словно прикосновение возлюбленного, и мелодичный, как песнь менестреля.
Энин набрала в ладони холодной родниковой влаги, испила ее. Вода была мягкой, словно солнечный свет, и сладкой, как мед.
– Волшебствуй, Энин, волшебствуй, – не останавливаясь бормотал Сандро всепроникающим, словно шум прибоя, тоном. И заведенная тактом голоса девушка закружилась на месте, широко расставив руки. Сквозь ее пальцы потекла Сила. Девушка, кружась, разбрызгивала энергию, словно капли воды.
Ее глаза были закрыты, она не видела поднявшихся над землей камней, не видела, как они водоворотом вращаются вокруг нее. Энин расслабилась. Магия стала настолько привычной, что, казалось, она всегда умела колдовать. Но в одно мгновение все изменилось. Накатилась боль, совладать с которой Энин была не в силах. Колдунья закричала нечеловеческим голосом и упала на пол. Низ живота пронзила острая боль, которая выворачивала внутренности наизнанку, заставляла забыть обо всем, кроме колик.
Заклинание прервалось. С грохотом камни попадали на землю, но в ушах девушки стоял гораздо больший шум. Энин корчилась в приступе. Из носа и ушей потекла кровь, ее металлический вкус встал во рту.
– На сегодня довольно, – бесстрастно проговорил лич в сознании Энин. – Продолжим завтра. – Арганус подошел к девушке и провел над ее головой рукой, снимая боль у своей ученицы. – Идем, у меня нет времени.
Энин открыла глаза. Звон в ушах утих, вместе с ним закончилась и пытка боли. Новоиспеченная магичка не знала, что первые уроки колдовства – самые болезненные из всех, что любые манипуляции с Силой, независимо от талантов и опыта мага, причиняют ему телесные муки. Энин еще не привыкла к этому, не понимала, что магия – боль, и все так же лежала на холодном камне, инертно напрягала мышцы, будто все еще терпя мучения. Но вскоре, убедившись, что ничто не сковывает ее движений, расслабилась, а спустя мгновение уже стояла на ногах, готовая выполнять новые указания некроманта. Но лич не сказал ни слова – лишь пошел в сторону замка, а Энин, поджав плечи, поплелась вслед за ним, чувствуя себя маленьким затравленным котенком.
Жуткий замок! Сандро превратил бы его в руины, если бы у него была такая возможность, но возможности не было, и приходилось терпеть черный, как ночь, камень, из которого сумасшедший зодчий изваял свое уродливое детище, и мириться с заунывными сквозняками, бродившими по узким, неудобным коридорам, словно бесплотные призраки, шуршащие своими иллюзорными одеяниями. Сандро терпел, Сандро мирился, но сейчас не мог сдержать в себе ненависти к проклятому замку! Бленхайм был тюрьмой. Большой, огромной тюрьмой. Сандро с превеликим удовольствием покинул бы этого каменного клеща, высасывающего из него жизнь, этого каменного монстра, которого мальчик знал как свои пять пальцев, но предпочел бы не знать вообще. С каждым днем желание убежать, скрыться от всех невзгод в родной захолустной деревушке, в которую он уже не может попасть, ибо так приказал Хозяин, становилось все нестерпимей. И сейчас оно сделалось настолько велико, что Сандро с трудом заставил себя не думать обо всем этом и спускаться все ниже и ниже по ступеням центральной лестницы Бленхайма. Шел медленно, продираясь сквозь тяжелый, застоялый воздух замка, словно плывя в вязкой жидкости, но услышав душераздирающий крик, донесшийся из известной ему кельи, он, будто гордая птица, взметнувшая крылья, помчался на крики ужаса и отчаяния.
Сандро несся, как ветер, но страх в его сердце вырастал вдесятеро быстрее. Он боялся не успеть, опоздать, боялся, что не сможет помочь своей возлюбленной в трудную минуту. Он не знал, что происходит в комнате Энин, да и не мог разобрать, ей ли принадлежал этот крик. А вопль ужаса, раз окатив замок, затих, словно умер, и больше не повторялся. Сандро попытался выбросить из головы отрешенные мысли и убедить себя, что ему послышалось, но когда он был у самих дверей, повторный крик заставил его сердце сжаться в комок, замирая от неопределенности и страха. Сандро резко открыл двери и шагнул внутрь.