Ученик некроманта. Мир без боли
Шрифт:
– Ты… – внимание Батури переключилось на Ливуазье, глаза вампира налились кровью, а клыки удлинились, предвкушая скорую бойню. – Ты, твою мать, привел их сюда. Ты натравил их по моему следу. Поэтому и спешил. Ты… – желваки на скулах Клавдия напряглись, он с силой сжал кулаки, костяшки на его пальцах побелели. – Проклятый предатель…
– Прости, – меланхолично отозвался Ливуазье, но Клавдий его уже не слышал. Он напрыгнул на друга, как дикий зверь, повалил на землю и начал бить кулаками по лицу, вымещая злобу и ненависть. Веридий не сопротивлялся, со смертью
Батури избивал Ливуазье и не мог остановиться. Клавдий сам столько раз предавал, не друзей, но союзников, столько раз нарушал клятвы, что потерял счет изменам. И все же не верил в предательство Веридия. Сотни лет дружбы. Пуды съеденной на двоих соли и бочки выпитого вина. Десятки людей и вампиров, их жизни и судьбы, которые неразрывно связали двух друзей. Неужели, этого было мало, чтобы остаться верным до конца?
– Почему? – дрожащим голосом выдавил из себя Батури и опустил руки. – Почему, Куница? Почему?
– Они были здесь до твоего прихода, – сплюнув тягучей кровавой слюной, ответил Веридий. – Шавки Каэля. Он знал, что ты придешь ко мне. Лисы всегда убегают другой дорогой, запутывают следы, но ты оказался плохим лисом. Сам пошел в ловушку.
– Ты мог предупредить меня, – процедил сквозь зубы Батури и нащупал на поясе смертоносный кинжал с искривленным, зигзагообразным лезвием. – Мог предостеречь.
– Прости… – только и сказал Веридий. – Прости, я не мог иначе. Они бы не оставили жизнь ни мне, ни Марте… – взгляд Ливаузье скользнул по телу возлюбленной, которая была рядом, на расстоянии вытянутой руки, но в тоже время – бесконечно далека. – Теперь она мертва, – прошептал он, и из глаз вновь покатились слезы, а рука сама потянулась к телу убитой.
Батури стянул с пояса кинжал и приставил к шее Ливаузье. Веридий этого даже не заметил, все его внимание было обращено на Марту, на ее неморгающие бледно-голубые, как заледенелое озеро, глаза. В них не читалось страха, лишь холодная уверенность, которая останется в них навеки. Марта знала, что умрет, но решилась на шаг, стоивший ей жизни, чтобы защитить чужого ребенка. Она всегда любила детей, жаль не успела родить сама, не смогла. Из-за него, из-за Веридия.
– Ты хочешь меня убить? – мутным взглядом посмотрел на друга Ливуазье.
– Не хочу, чтобы ты предал меня снова.
– Тогда сделай это. И не медли.
– Проклятье! Ливуазье, как ты мог?! Я исправлю твою ошибку…– Батури резко встал, спрятал «Смерть Каэля» обратно за пояс и, обратившись в кожана, взмыл в небо.
– Стой! – вслед ему бросил Веридий и метнул в летучую мышь огненный шар. Батури не успел увернуться. Пламя пожрало черный силуэт, но огонь быстро исчез, а огромный размеров кожан рухнул на зеленую траву магического сада, медленно обретая людское обличье.
– Ты не друг, Ливаузье, ты – дерьмо, – мыслеречью обратился к Веридию Батури ибо огонь опалил ему горло и говорить
– Один ты не справишься, – вслух отвечал герцог. – Я полечу с тобой, и мы вместе освободим девушку и ребенка.
– Поршивый предатель, я не приму твоей помощи. Не хочу бояться удара в спину, – мысленно ответил Клавдий и, решив не дожидаться, когда регенерация восстановит обожженную кожу, стал медленно плести заклинание, исцеляющее мертвую плоть.
– Они поставили на тебя ловушку, не лезь к ним раньше времени…
– Оплакивай свою дохлую кошку, – зло выдавил из себя вампир, когда залечил полученные раны. – А я обойдусь без твоих советов.
Энин молча наблюдала за разворачивающейся картиной в десятый и в сотый раз прокручивая в голове увиденную сцену, когда Высший вампир пил кровь ее сестры. Теперь Анэт обречена. Ни святая Симиона, ни великодушный Эстер, ни друиды, ни целители не смогут остановить вампирский яд, который попал в ее кровь. Анэт умрет, если ее не инициируют и не сделают одной из кровососов. Но ни мысли смерть, ни об обращение в вампира почему-то не пугали Энин. Отнюдь. В ее голове возникла шальная затея.
Колдунья подошла к Батури, опустилась перед ним на колени, нежно прикоснулась к его шее и посмотрела в кристально-голубые глаза вампира.
– Укуси меня, – попросила она.
– Пошла вон, – смахнул с себя ее руку Батури.
– Укуси меня! – схватив Клавдия за плечи, уже потребовала Энин. – Анэт рассказывала мне, что ты предлагал Сандро превратить меня в вампира, так почему отказываешься от своих слов? Кусай! – приказала она и подставила шею.
– Пошла вон! – он оттолкнул ее от себя. – Я дразнил мальчишку, зная, что он откажется. Издевался над ним. Или ты подумала, что я говорил всерьез? Не смеши! Я повязан с тобой клятвой и если ты станешь вампиршей, то я буду обязан вечно тебя защищать. Мне хватит и твоей сестры…
– Укуси, – едва не плача взмолилась Энин, подползла к вампиру и повисла у него на шее. – Укуси, я полечу вместе с тобой и вызволю сестру. Мне уже не нужна будет треклятая алхимия и эликсиры, чтобы поддерживать жизнь.
– Понадобиться кровь, – вмешался Веридий. – Хочешь, я сделаю это вместо него? – предложил Ливуазье. – И ты будешь бояться солнца, пить кровь детей и их матерей. Когда не найдешь людей, будешь кусать животину. А потом устанешь от такой жизни и выйдешь на балкон во время рассвета. Хочешь, я подарю тебе вечность?
– Хочу, – согласилась Энин. Утерла слезы, поднялась, подошла к Ливуазье и поставила под укус оголенную хрупкую шею.
Веридия смотрел на девушку и видел, как набухают жилы на манящей шейке. В нем вновь проснулось давно забытое желание напиться горячей людской крови, чистой, без привкуса вина и сывороток.
– Нет, Куница, не делай этого, – останавливал его Батури, но Ливуазье уже не слышал. Он раскрыл пасть и оголил два острых, отравленных проклятием бессмертия клыка.
Клавдий оказался быстрее и отпихнул опьяненного жаждой крови вампира прежде, чем он укусил добровольную жертву.