Ученик Повелителя времени

Тулупов Сергей Иванович

Имени Учителя я намеренно не называю, потому что в действительности звали Его совершенно не так, как сейчас принято произносить. Имя Его для вас прозвучит, мягко говоря, неблагозвучно. К тому же, оно только собьет с толку тех из вас, кто будет возвращаться в другие эпохи и страны, и где Его знают под другими именами. Или Его поступки и сложенные о Нем легенды приписаны какому-нибудь другому народному Герою.

Начну с того, что всех своих будущих учеников он встречал вопросом: "Чего ищите?"

С этого вопроса начинается любой путь. И вы спросите себя:

Для чего мне это надо? Чего я хочу достичь?

К чему стремлюсь?

– Для чего тебе идти за Мной?
– Вот они первые слова Учителя, которыми Он сразу заставлял задуматься о цели, преследуемой кандидатом в ученики.

Многие из них даже цели сформулировать не могли.

Все пошли, и я пошел - говорит один. Другой заявляет - родители приказали, ума, пойти, набраться, он и пошел. Третьему какие-то уменья подавай. Таких Он отправлял к ученым, которых окрестил "Книжниками". Это о них Он позже и говорил, что они "все" знают, "все" умеют, но даже пальцем не пошевелят, чтобы что-то сделать!

Возле себя же Он оставлял только людей действительно готовых к радикальным переменам. В мировоззрении, в жизни. И конечно - в смерти.

Учитель часто повторял, что "Не носят новое пальто поверх старого. Это неудобно и глупо". Переучивать всегда труднее, чем учить. Потому и не было среди Его последователей ни одного ученого тех времен. Всех Он, что называется, брал с улицы и начинал обучение "с нуля".

Как сказано в Писании: "Мудрость мира сего - безумие перед Господом".

То, чему Он собирался нас учить, до сих пор называют "безумием" или в лучшем случае "сказкой".

Что говорить про посторонних, когда даже Его мать Его не понимала.

Так в один знаменательный день, когда они с матерью были приглашены на свадьбу, и в разгар гулянья оказалось, что все горячительное уже выпито, мать обратилась к Нему с просьбой, которая скорее была похожа на испытание с подвохом.

Перед этим Он имел неосторожность рассказать матери о своих достижениях в познании обратимости времени. В самом начале Учебника я предостерегал вас от таких опрометчивых заявлений.

Он это же предостережение, потом, сформулировал по-другому: "Для человека, слишком отличающегося от остальных - врагами будут даже домашние его".

Матери же Он тогда ответил: "Знаешь ли ты, о чем просишь, Жен-щи-на (подчеркнул Он, давая понять, что требовать такого могут только от постороннего, но никак не от сына)? Если в одном месте что-то прибудет, из другого обязательно убавится! Одно изменение обязательно повлечет другие.

У любого действия всегда есть две стороны.

– Ты согласна на то, чтобы что-то (неизвестно что) убавилось у тебя? Или у Меня? Мое или твое время? И все для удовлетворения чьей-то сиюминутной прихоти? Ведь Я могу потратить месяцы жизни на изготовление вина в той реальности (потом Он будет называть ее "Царской реальностью") только для того, чтобы этим людям стало повеселее?! И которые скорее всего, даже не оценят того, что Я сделаю?

Даже мать, не понимая своего сына, хотела Его испытать. Искала "знамения", как доказательства правоты своего мировоззрения. Не Его нового Учения, а именно своего привычного миропонимания. Подсознательно ожидая публичного краха Его теорий. Как зритель, приходит в цирк не для того, чтобы поверить в "чудеса" фокусника, а для того, чтобы разгадать "фокус" и получить удовольствие, похваставшись перед другими силой своего ума.

И Ему пришлось, чтобы не превратиться в мишень для ее насмешек, "расширить настоящее", найти вина (уж не знаю, купил ли Он его или приготовил из своего винограда) и заменить им налитую во все емкости воду.

Для стороннего наблюдателя ничего не произошло. Да еще хорошо было то, что "превращение" воды в вино не заметил никто кроме слуг и Его матери. Мать теперь молчала. А слуг никто никогда не слушает.

Его действия с вином в той реальности лишь мое предположение. Я никогда Его об этом не спрашивал, а Он Сам всегда избегал воспоминаний об этом эпизоде.

Много месяцев спустя он облек этот случай в легенду "о сильном искушении и Искусителе", и рассказывал в назидание ученикам, о том, как тяжело бывает противостоять соблазнам. И о том, что соблазны приходят всегда, будь ты хоть в пустыне. И о том еще, что приходят соблазны как раз от тех людей, от которых этого меньше всего ожидаешь!

Братья Его так же, при каждом удобном случае провоцировали: "Иди в столицу, стань известным. Что ты сидишь в безвестности в нашем селе. Иди, делай чудеса в городе, в праздник, при большом стечении народа! Да имени своего не скрывай! Ведь каждый хочет своими делами прославиться, а ты что - глупец что ли? Или все ты нам врешь, о том, что якобы изменяешь чье-то там прошлое?

Они не понимали, что изменение прошлого - это всегда действие недоказуемое. Никаких фактов тут предъявить нельзя! А хвастаться этим уменьем, значит - самому нарываться на обвинения во лжи и на другие издевательства (как это было потом с Марией).

Это первый запрет, о котором я вас предупреждал. Потому что Учитель тоже прошел через это.

После того случая Он избегал длительного общения со своими родственниками. Хотя те, спустя некоторое время, подчиняясь больше стадному инстинкту, чем вере в Его Учение, все же стали следовать за Ним.

Лишь только однажды, когда Он, находясь в одном из "расширенных настоящих" для исцеления очередного смертельно больного, отключился (замер или "окаменел" для своей реальности), создавая "временную петлю" еще одной реальности, родственники (опять же от "большого ума") забрали Его неподвижное, застывшее во времени тело домой, сказав окружающим что Он: "вышел из себя". Но, закончив свои дела в той временной петле (Ниже я расскажу об этих петлях) Он вернулся к нам, сказав, что нет для Него более близких людей, чем те, которые верят Ему и стремятся научиться тому, что Он делает.

А на первых порах ученикам приходилось только верить Ему на слово. Ведь, повторю, со стороны все выглядело обычно так:

Подходит Он к какому-нибудь калеке с отмирающими мышцами руки, например. И говорит: "Хочешь, я тебя исцелю?". Калека, наученный нашей "прекрасной" жизнью, и зная, что за все приходится платить, говорит: "Ну, если хочешь, исцели", подразумевая: "Ты сам хотел этого, так что не проси у меня ничего взамен".

Он же подходит, берет калеку за руку и тут же рука уже здорова. Причем не то что окружающие, но и сам бывший больной не понимает, что произошло. Для него он теперь уже и не был никогда калекой, о чем могут остаться лишь смутные, похожие на плохой сон, воспоминания.