Ученики Ворона. Черная весна
Шрифт:
Я не большой знаток риторики и всего такого прочего, но должен признать — речь была составлена очень и очень грамотно. С неотразимыми аргументами, с намеками на использование магии, причем, возможно, даже черной, и прямыми обвинениями в разнообразных злодеяниях вроде попытки убить своего дядюшку и брата.
Тобиас даже расстегнул камзол и рванул на груди белую рубаху, после чего потыкал пальцем в почти заживший шрам.
И вообще, его речь очень даже понравилась толпе, поскольку в ней имелось несколько шуток, которые люди встретили смехом, а мудреных слов
А мы с Монброном даже не обсудили, что он вообще говорить-то будет…
Пока дядюшка Тобиас распинался, я с интересом глазел на все, что нас окружало, в том числе на приспособления для казней. Кстати, тут не только дыба, плаха и виселица имелись. Тут даже было что-то вроде переносной пыточной, я просто сразу ее не разглядел. Там находилось и кресло, полностью утыканное стальными шипами, и «колесо страданий», и «козлы», около которых лежали мешки с песком. Страшная это штука — «козлы». Вроде бы какой пустяк — деревянный треугольник на ножках, острым углом повернутый вверх. А вот как разденут тебя, как привяжут к каждой ноге по мешку с песком да посадят на этот острый угол верхом, так все расскажешь, что знаешь и что не знаешь.
Нет уж. Лучше сразу под топор или меч. Хуже пыток — только на костре гореть. Да и то не факт.
По коже пробежал мороз, и я стал разглядывать толпу. И, что приятно, сразу увидел знакомые лица.
Рози, Эбердин и Карл стояли совсем рядом с помостом. Заметив, что я смотрю на них, они оживились, а Фальк даже замахал руками, причем настолько радостно, что локтем чуть не выбил челюсть стоявшему рядом мужчине. Тот было попробовал возмутиться, но глянул на Фалька и передумал это делать.
Мало того — неподалеку от своих друзей я увидел еще одного своего знакомца, на этот раз недавнего. Причем, разглядев его выражение лица, понял, что в том случае если я выпутаюсь из этой переделки, то сразу же попаду в новую.
Это был Унс Два Серебряка. Поймав мой взгляд, он свирепо выпятил небритый подбородок и погрозил мне кулаком. Причем не шутейным образом, как это иногда бывает, а на полном серьезе.
Вообще-то есть за что. Прямо скажем, поступили мы с ним по-свински. Даже записки ведь не оставили, куда идем, с кем, зачем. Хотя нет, такую писать — дураком надо быть. Но тем не менее. А он, похоже, за нас волновался. И, между прочим, изрядно нам помог. Кабы не Борн, мы бы до сих пор дрыхли.
— Убийца, преступник, — клеймил тем временем словами дядюшка Тобиас моего друга. — Хуже того — маг! Маг! А братья ордена Истины, эти защитники спокойной жизни честных людей, всегда говорят — не верь магу! Маг — враг!
Король хлопнул в ладоши, тем самым подав Тобиасу знак замолчать.
— Не след перебивать говорящего, тем более на королевском суде, — произнес он. — Но это тот случай, когда подобное оправданно. Просто сразу надо закрыть данный вопрос. Господин клерик, прошу вас.
Из толпы придворных вышел человек в черном балахоне и капюшоне, надвинутом налицо, и громко произнес:
— Орден Истины в моем лице официально заявляет, что никаких претензий к подмастерьям мага, именуемого Герхардом Шварцем, господам Монброну и фон Руту, в той части, которая касается их пребывания в королевстве Силистрия, не имеет.
Однако какой изысканно тонкий ответ. И естественно, дядюшка не мог к нему не прицепиться.
— Ага! — торжествующе заорал он. — Значит, все равно за ними какие-то грехи есть! Не зря сказано: «в той части»! Я же правильно понял, господин клерик?
— Неправильно, — сообщил человек в капюшоне. — В рамках этого судебного разбирательства рассматривается только их пребывание в королевстве Силистрия. До всего остального вам дела быть не должно. Или вы хотите указать на ненадлежащее выполнение обязанностей орденом Истины в целом?
Генрих подошел к своему родственнику и что-то шепнул ему на ухо.
— Нет-нет, — тут же замахал руками Тобиас. — И в мыслях подобного не было.
— Вот и славно, — бесстрастно проговорил клерик. — Более мне сказать нечего.
Это точно был не Виктор, голос не тот, и рост — тоже. Но этот представитель ордена знал про нас все. Или почти все. Мы ведь никому здесь не называли имени нашего наставника, кроме разве Унса. Но даже предположить то, что Два Серебряка сотрудничает с орденом, было невозможно.
Впрочем, это вовсе не тайна. Вероятнее всего, где-то в канцеляриях ордена есть полные списки всех подмастерьев всех магов со времен Века смуты. Мы только учиться начали, а нас уже в них записали.
А вообще повезло нам. И особенно в том, что привратник язык не развязал. Если честно, я именно этого боялся больше всего, упомяни он про ужасного мозгоеда, и все здорово бы усложнилось.
Но обошлось.
Король дождался, пока клерик займет место среди придворных, и скомандовал:
— Продолжаем. Тобиас, вам есть что еще сказать?
— Вроде все, — подумав, ответил дядюшка. — Да и потом — разве уже перечисленных злодеяний мало?
— Злодеяний… — задумчиво произнес Эдуард. — Месьор Тобиас, решение о том, злодеяния это или нет, буду выносить я, это моя королевская привилегия. Или вы готовы заявить свои права и на престол Силистрии, так же как на наследство Монброна-старшего? Судя по всему, у вас это отлично получается.
— Оговор, — тут же произнес дядюшка. — Оговор это, мой король. Генрих доброй волей признал право моей родовой ветви на старшинство в роде.
— С этим я не спорю. — Король с брезгливостью взглянул на невозмутимого Генриха. — Вот только мнением Гарольда вы забыли поинтересоваться. И надо же такому случиться — как только этот вопрос был поднят, он сразу стал преступником короны. Впрочем, я забегаю вперед. Монброн, мальчик мой, тебе слово.
На дядюшку было больно смотреть. Он уже все понял. Хотя тут не нужно быть гением, чтобы сообразить, что дело, по сути, решено. «Мальчик мой», поведение клерика ордена, интонации короля — все говорило о том, что теперь следует не о возвышении младшей ветви рода думать, а о том, чтобы голову свою сберечь.