Учись, Сингамиль!
Шрифт:
Мать встретила его слезами радости, братья и сестры окружили его и, перебивая друг друга, о чем-то спрашивали. А отец сделал небывалое, он обнял сына и прижал к груди, как делал это с грудным младенцем. Но Абуни не помнил себя грудным младенцем, и нежность отца растрогала его.
– Мне уже скоро четырнадцать лет, – сказал он отцу, – я теперь умелый человек.
– Ты вырос и стал красивым, – говорила мать, любуясь сыном. – Как давно мы не видели тебя, Абуни! Выпей молока, сынок. – И она подала дорогому гостю самую большую чашу молока и ячменную лепешку, которая была приготовлена с утра, в надежде, что счастливая встреча состоится сегодня.
– Мы сказали Сингамилю о твоем возвращении, – вспомнил отец. – Он прибежит, как только освободится от «дома табличек». Сингамиль тревожился о тебе, даже выпросил у отца часть серебра для выплаты Эйянациру. Добрый Энки нам поможет, и мы скоро вернем ему долг.
Сингамиль прибежал прежде, чем Абуни успел рассказать о Дильмуне. Теперь, когда рядом был друг, особенно хотелось рассказать обо всем пережитом. Его слушали с величайшим вниманием.
– Бедняга, – сокрушалась мать, – сразу же попал в руки злодеев. Не пощадили мальчика, разбили таблички. Боже милостивый, где же справедливость? Как же трудно тебе было!..
– Не мешай, – прервал ее отец. – Что теперь причитать? Абуни у нас уже большой, я вижу, он смышлен. Последнее отдам, пошлю его в «дом табличек».
– Ты хотел искать цветок бессмертия, словно старец с седой головой! – рассмеялся Сингамиль.
– Тебе смешно, а я думал не выживу, так хотелось есть и негде было попросить. Рабы-грузчики постоянно голодны, но никто не решается раскрыть корзину с финиками. Хозяин может избить до смерти.
– Однако тебе пригодилось умение писца, – сказал отец, когда Абуни уже устал рассказывать и признался, что ничего больше не помнит. – Я вижу, повсюду тебя спасало твое знание писца, – промолвил задумчиво Шига. – Завтра же пойдешь в «дом табличек», станешь учиться со всей прилежностью!
– Я буду ему помогать, – пообещал Сингамиль. – Я теперь читаю таблички так быстро и верно, что даже отец удивляется. Уммиа доволен. Он сказал отцу, что из меня получится царский писец.
– Я тоже хочу стать царским писцом! – воскликнул Абуни. – Я хочу проникнуть в хранилище царских табличек и прочесть все старинные сказания, записанные давно-давно.
– Ты жив, сынок, вот в чем моя радость, – сказала мать Абуни, Нурамтум. Она улыбалась сквозь слезы. – Мы тревожились о тебе, Абуни, но никто из нас не знал, как трудна твоя жизнь в Дильмуне. А ведь сказано – нет земли прекрасней и красивей. Плохо живется бедному человеку.
– Старый добрый писец Набайи часто говорил мне: «Священна страна Дильмун, непорочна страна Дильмун. Чиста страна Дильмун, священна страна Дильмун…»
Сказав это, Абуни радостно рассмеялся и, глядя на Сингамиля, ждал, что скажет его ученый друг. Абуни был уверен в том, что друг намного обогнал его. Два года, проведенные в скитаниях, отдалили его от «дома табличек», а Сингамиль тем временем усердно учился. Абуни не ошибся. Сингамиль с важным видом заметил, что эти строки из старинного сказания «Энки и Нинхурсаг».
Возможно, что это был самый счастливый день в семье Шиги. Сын радовался возвращению в родной дом, а родители радовались тому, что вернулся из рабства Абуни, который будет кормильцем семьи, когда закончит учение в «доме табличек». Теперь Шига был уверен, что надежды его сбудутся. Об этом он и сказал мальчикам. И чтобы утешить плачущую Нурамтум, Шига сказал:
– Ты жалуешься на бедность, поистине плохо бедному человеку, мы это испытали. Но я помню слова моего отца, который возделывал небольшое поле ячменя. Он говорил: «Тот, у кого много серебра, может быть, и счастлив. Но тот, у кого нет совсем ничего, спит спокойно».
– Я помню, – ответила Нурамтум, – твой отец был мудрым человеком, но как поверить в такое, ведь мы от бедности вовсе потеряли сон и покой… Душа изболелась, вот я и сказала.
– Непристойно женщине говорить при мужчинах, – ответил Шига.
ПРОЩАЙ, «ДОМ ТАБЛИЧЕК»!
Возвращение в «дом табличек» и радовало, и тревожило Абуни. Он боялся уммиа, который, как он думал, непременно будет придираться и упрекать в лени. Он боялся товарищей, которые могут его дразнить и называть рабом Эйянацира. Он не знал, что ждет его. Единственный и неизменный его друг Сингамиль, конечно, защитит его в трудную минуту. Но поможет ли его доброе слово?
Каково же было удивление Абуни, когда все ученики – старшие и совсем юные – встретили его как героя и наперебой спрашивали о священной земле Дильмун, где был рай. «А сейчас что там?» – спрашивали мальчики.
Уммиа не бранил его, но предупредил, что в его возрасте ученики уже не тратят времени на глупые разговоры, не болтают во время занятий, а сидят смирно и очень старательно переписывают задание, потому что каждая красиво написанная табличка приближает ученика к желанной цели. Он покинет «дом табличек», получив похвалу «отца школы». Похвала очень нужна каждому, кто хочет получить хорошую работу. Усердному ученику может выпасть великое счастье, и он станет писцом в храме и будет возвышаться даже над безграмотными жрецами и гадальщиками. Он будет хозяином над рабами, а может быть, над пастухами или рыбаками, принадлежащими храму.
Абуни еще не подумал, в какой храм ему хотелось бы попасть. Он вообще не думал о месте работы, он мечтал о том, чтобы переписывать самые древние, прекрасные сказания шумеров. А кому нужны эти сказания, он еще не подумал.
Сейчас, сидя за своим маленьким глиняным столом с табличкой для записей, он ждал, что даст ему уммиа для переписки. Он даже загадал: если это будет сказание или песнопение, то ему выпадет удача, если же образец долгового письма, то не будет удачи.
– Перепиши «Спор между Мотыгой и Плугом», – сказал уммиа и положил перед Абуни табличку с несколькими столбцами, исписанными мелкими знаками.
«Удача это или неудача?» – спросил себя Абуни. Но как только прочел первые несколько строк, так понял, что это удача. Ведь отец его всю жизнь торгует зерном. Ему будет полезно узнать этот спор, записанный умным человеком в незапамятные времена. Очень хорошо, что ему досталась эта табличка. Абуни не стал даже делиться своими мыслями с Сингамилем. Он тут же принялся за работу.
Вот смотри! Мотыга, носящая узел,Мотыга из шелковицы, зубья которой из кизила,Мотыга из тамариска, зубья которой из морского дерева.Мотыга с двумя зубьями, с четырьмя зубьями,Мотыга, сын бедного человека, опора человека в лохмотьях,Мотыга бросает вызов Плугу.И в споре мотыги с ПлугомМотыга говорит Плугу:«Когда воды хлынут через размытую плотину, ты не запружаешь ее,Ты не наполняешь корзин илом,Ты не наполняешь переметных сум глиной, ты не делаешь кирпич,Ты не кладешь фундамент, ты не строишь домов,Ты не укрепляешь шатающихся старых стен,Ты не прилаживаешь водосточных желобов на крышах достойных людей.Плуг, ты не содержишь улицы в порядке,Плуг, я приумножаю, что приумножаешь ты?Я расширяю, но что расширяешь ты?»Потом он писал ответ Плуга, из которого узнал много полезного.Я Плуг, сделанный могучей рукой, собранный могучей рукой,Я надзиратель Энлиля над полями.Я верный землепашец человечества… [14]14
Перевод с шумерского С. Крамера. Перевод на русский Ф. Мендельсона.