Учитель и ученик
Шрифт:
Пакс медленно начал улыбаться. Когда люди пронзали его тщеславие, он начинал уважать их.
– Довольно проницательно с вашей стороны.”
Закончив говорить, Куай-Гон внимательно посмотрел на лица Рахары и Пакса. Поначалу он задавался вопросом, будут ли они скрывать все, что им известно; возможно, они замышляют противозаконные действия, выходящие за рамки тех, в которых они уже признались, и в этом случае у них будет мотив скрывать некоторые факты. И все же он не чувствовал ни
Рахара, однако, замкнулась в себе—как это делают люди, когда им больно.
“Для чего эти негодяи прячутся в пещерах?- Сказал Пакс. “Там нет ничего, кроме водоворотных опалов, которые недостаточно ценны, чтобы мотивировать военизированную операцию. Они даже не настолько ценны, чтобы мотивировать меня, а я зарабатываю этим на жизнь. Есть еще кристаллы кохлена, но они абсолютно бесполезны. Если только они не перепутали их с кайбером?”
– Щиты,” сказал Оби-Ван.
– Их щиты казались непроницаемыми для наших световых мечей. Неужели кристаллы кохлена способны на такое?”
“Не то чтобы я когда-нибудь слышал об этом, но идея интересная.- Пакс выглядел задумчивым. “Хм. Надо посмотреть.”
Куай-Гон взвесил полученную информацию. “Это кажется наиболее вероятным сценарием—что эти кристаллы кохлена используются в этих щитах, именно поэтому мерзавцы совершают набеги на различные пещеры.”
Однако Оби-Ван не был удовлетворен. “Но к чему беспокоиться об операции такого масштаба? В настоящее время в этой системе есть ровно три человека, у которых есть световые мечи. Создание щита только для защиты от трех человек—разве это не перебор?”
– Очевидно, они собираются раздавать их, - сказал Пакс.
Куай-Гон только что пришел к такому же выводу, хотя и не мог говорить об этом так спокойно, как Пакс Марифер.
– Средство полной защиты от светового меча...это может быть мощная защита. Опасное дело, если оно попадет не в те руки.”
“Не так уж это и опасно. Оби-Ван взял полотенце для умывания и начал вытирать свое грязное лицо. “У нас есть и другое оружие, даже если оно не является эксклюзивным для нас, как световые мечи. А щиты никак не влияют на нашу связь с Силой. С Силой как нашим союзником, мы всегда сильны.”
– Верно, Падаван. К сожалению, это также правда, что мы с тобой сегодня оказались загнанными в угол, и у нас не было выхода. Мы выжили только потому, что вмешалась оппозиция. Некоторые джедаи становятся самодовольными—даже высокомерными-по поводу силы, которую дает нам Сила. Эта сила велика и глубока, но она не абсолютна. Никогда не забывай об этом.”
Оби-Ван смущенно кивнул. И все же ... я не вижу смысла пытаться распространять оружие, которое работает только против джедаев, но и не дает такого большого преимущества против джедаев. Не было бы особых шансов.
– Справедливое замечание”-согласился Куай-Гон.
Оби-Ван, теперь глубоко задумавшись, вернулся к умыванию. Вероятно, Куай-Гон должен был сделать то же самое; если его лицо было таким же грязным, как и руки, то он был совершенно грязным. И все же он не мог игнорировать волну эмоций, поднимающуюся внутри Рахары Уик. Он почувствовал ее боль, и ее гнев.
Хотя Пакс Марифер был более глубоко слеп к Силе, чем почти любой другой человек, с которым Куай-Гон сталкивался, он был способен сказать, когда что-то было не так с Рахарой. “Что же это такое?- сказал он неожиданно мягким голосом.
– Рахара?”
– Рабы, - решительно сказала она. Когда она подняла лицо с колен, в ее темных глазах стояли слезы.
– Они хотят еще больше. Для Черки недостаточно того, что они уже владеют миллионами и миллионами живых существ, и детьми, которые у них будут, и детьми, которые будут у этих детей. Черка все еще хочет большего. Иногда мне кажется, что они хотят владеть всеми в галактике.”
– Допустить рабство в качестве наказания за преступление-это ... в высшей степени унизительно. Куай-Гон покачал головой. “Это будет первая тема, которую мы обсудим с Раэлем Аверроссом.”
Это нисколько не успокоило Рахару. “Да. Унижение. Крайность. Но владеть людьми, которые родились в принудительном труде— - это нормально?”
Куай-Гон мягко ответил ей: “Конечно, нет. Республика отменила рабство.”
– Но Республика не заставляет Черку прекратить их использование, даже в пространстве Республики. Они не ведут агрессивную полицейскую торговлю людьми на своих границах. А почему бы и нет?”
Он сидел несколько долгих мгновений, обдумывая это, чтобы быть уверенным, что отвечает честно.
– Джедаи не заставляют Республику ничего делать. Мы служим Республике, а не наоборот. Но что касается того, почему Республика не действует...у меня нет хорошего ответа для тебя.”
Рахара грубо вытерла щеку тыльной стороной ладони. “Если Республика не может сделать что-то столь же достойное и простое, как нападение на рабство, то почему у нас вообще есть Республика?”
– У меня нет хорошего ответа, - повторил Куай-Гон.”
Порабощение было одним из зол, существовавших за пределами Республики-грязный факт жизни там, который Республика никогда не стремилась искоренить. Некоторые планеты никогда не работали при какой-либо другой системе труда. И разные виды по-разному интерпретировали рабство. Эта концепция означала нечто совершенно иное для людей, чем, скажем, для Т'Заки, инсектоидных существ, которые разделяли Разум улья. На языке тзаки слово "свобода “переводилось примерно как "бесцельность".”
Но для подавляющего большинства разумных существ рабство было глубоко болезненным, а его действие-чрезвычайно коррумпированным. Куай-Гон понимал, что власть Республики заканчивается на ее границах...но ее влияние не исчезло. Конечно, это влияние можно было бы применять гораздо чаще, чтобы помочь порабощенным людям. Почему же этого никогда не было?
"Эта гниль гноится в нас с самого начала", - подумал он. Неудивительно, что Черка злоупотребила им.
Было ли это что-то, что Куай-Гон мог изменить?