Учитель истории
Шрифт:
Ещё предмет гордости дедушки — карманные часы. В серебряном корпусе. На внутренней стенке гравировка фирмы Мозер. Часы и алмаз вечные. Вот какие вещи умели изготавливать раньше. «Теперь такие не делают», — уверяет дедушка. И действительно часы и алмаз перешли к его сыну, потом к внуку. И правнук будет хранить эти реликвии как память о своих предках.
Как-то получил дедушка заказ сложить печь. Аркаша видел у дедушки книжку с чертежами самых разных печей. Там указано и сколько кирпичей на какую печь, и куда какой кирпич класть нужно. На чертеже все кирпичи были нарисованы. Аркаша подумал, что по такому чертежу и сам сумел бы соорудить печь.
Поехал дедушка за глиной для печи на лошади. Лошадь впряжена в широкую телегу. Взял с собой внучка. По степной дороге проехали за Шульгино больше километра. Там был небольшой карьер, из него многие брали глину. Дедушка
Как только выехали за село, дедушка, понимая желание внука, дал вожжи порулить. До самого карьера Аркаша самостоятельно управлял лошадью, был безмерно счастлив и горд. На обратном пути почти до самого дома дедушка опять доверил вожжи внуку. Так впервые в жизни Аркаша самостоятельно управлял транспортным средством.
Вообще дедушка мало и редко общался с Аркашей. Раза два показал, как правильно рисовать кружку, как наносить штрихи, чтобы передать форму, как показать тень. А чтоб поучить, этого не было. Не любил дедушка заниматься с внуком. А мог бы. Не только профессионально чертил, рисовал по всем правилам. Почерк был каллиграфический. Сам говорил, таким почерком только на деньгах расписываться. На хранящейся в альбоме с открытками бумажной денежке в сто рублей — «Екатериненке» с портретом императрицы — стоят подписи управляющего и кассира государственного банка, выполненные каллиграфическим почерком. Дедушка выводил буквы не хуже, твёрдо, красиво, с затейливыми завитушками.
Ремеслу тоже никакому не обучал. У соседских парнишек был маленький самодельный комбайн. Всё сделано, как у настоящего. Особенно нравилось, когда двигаешь комбайн по полу, мотовило вращается, захватывая крыльями воображаемую пшеницу. Аркаше тоже хотелось построить такой комбайн, но он не знал с чего начать и как строить. Единственное, что он самостоятельно построил двукрылый самолёт. К палочке, изображавшей фюзеляж, прибил мелкими гвоздиками сверху и снизу крылья, сзади дощечку-стабилизатор, а спереди самодельный пропеллер, который, если бежать быстро, вращался от встречного потока воздуха. Киль не сумел сделать. Не знал, как закрепить. Но и без киля поделка была похожа на самолёт. Так что, подняв высоко над головой, Аркаша подолгу бегал, совершая полёты, взлетая и приземляясь на аэродром, совершая в воздухе некоторые доступные фигуры. Дедушка мог бы научить строить разные сложные модели, но оставлял без внимания попытки внука мастерить.
Не первый год бегал Аркаша встречать приземлявшийся возле деревни двукрылый красавец-самолёт. Однажды, как всегда, подбежал с ребятишками близко к самолёту. Столпились полукругом, смотрят на самолёт и лётчика с любопытством. Поглядел лётчик на ребят, подзывает ближайшего парнишку, им оказался Аркаша, берёт на руки и ставит на крыло самолёта. Лицом к кабине, чтобы смог внутрь заглянуть, рассмотреть, что там, как устроено. Стал Аркаша просить-уговаривать доброго дяденьку поднять в воздух, прокатить на самолёте. Но лётчик объяснил, что не может, нельзя ему катать пассажиров. На все мольбы ответил отказом. Очень сожалел Аркаша, что не удалось покататься на самолёте, но что поделаешь. Не мог уяснить, почему нельзя лётчику прокатить мальчишку, пришлось покориться судьбе. Приучен был, взрослых слушаться надо, если говорят нельзя, значит так и есть. Хоть и не полетал, но на всю жизнь запомнил, как лётчик поставил на крыло самолёта, и он на зависть всем деревенским ребятишкам мог вблизи рассмотреть кабину лётчика.
После этого случая у него не появилось желания стать лётчиком. Он тогда ещё не решил, кем будет. Взрослые говорили, что художником, потому что здорово рисует. Но он не знал, что значит быть художником. Рисовать любил, а стать художником, что-то непонятное. Поэтому собирался стать военным. Но чтобы именно лётчиком, об этом не задумывался. Он представлял себя командиром, который командует бойцами, и они по его команде отражают атаки врага. А если надо вместе идут в атаку.
В ближайшее время он должен стать учеником, первого сентября предстояло пойти в первый класс. Ах, скорее бы! Как медленно тянется время в этом возрасте. А так хочется начать учиться. Сестра перед началом учебного года принесла учебники, она пойдёт уже в шестой класс. Аркаша с интересом рассматривал учебники сестры. Больше всего заинтересовала «История». Там такие примечательные картинки: вооружённые копьём и мечом со щитом у ноги воины, пешие и конные рыцари. Картинки нарисованы линиями и штрихами, такие очень легко перерисовывать. Сразу видно, как надо рисовать. Аркаша нарисовал Чингисхана. Он в смешной такой одежде и с бородкой.
Веласкес был первым художником, о котором узнал и которого запомнил маленький Аркаша. Ни о Репине, ни о Крамском, ни о Сурикове мальчик тогда не слышал. Это позже он будет читать книги и рассматривать напечатанные типографским способом репродукции. А в Третьяковской галерее, Эрмитаже и Русском музее увидит подлинные картины великих художников. В Эрмитаже встретит картину Веласкеса «Портрет Оливареса». Конный портрет Оливареса из учебника истории увидит на репродукции в цвете.
Аркаша замечал, что раздражает дедушку. Особенно, когда затевал шумные игры. Аркаша видел, как соседских ребятишек иногда били за непослушание: гибкой упругой хворостинкой, или ремнём. В семье Аркаши такого не было. Никогда в детстве никто из взрослых в семье не замахнулся на него, ни тем более устроил порку. Дедушка тоже никогда не бил, но зато придумал наказание. За провинность Аркаша должен был садиться на сундук и сидеть там, пока его не простят. Обидное наказание. Аркаша не любил быть наказанным. Но избежать этого не всегда удавалось. Не послушается, сделает что-то не так, или уйдёт без спроса из дома и его не знают где искать. Вот тогда приходилось садиться на сундук и страдать, отбывая наказание.
Однажды вообще произошла вопиющая вещь. Мамы дома не было. Дедушка в качестве наказания заставил сидеть, а сам куда-то ушёл. Видит Аркаша, что дедушки нет поблизости, слез с сундука, ногами до пола не доставал, и стал играть, не выходя из комнаты. Не заметил, как дедушка вернулся. Ох, как рассердился дедушка! Чтобы больше не посмел покинуть место наказания, верёвочкой обвязал ногу, а другой конец привязал к ручке сундука. Сидит привязанный Аркаша, не шелохнётся, очень дедушку боялся, его гнева. А когда мама пришла, разревелся, никак прийти в себя не мог. Так велика была обида. Мама пожалела сына, приласкала, но никак успокоить не могла. «Дедушка меня привязал», — жаловался, громко рыдая, малыш. С трудом успокоила и не выдержала, тут же стала выговаривать отцу. Но после этого случая дедушка вообще избегал общаться с внуком, тем более наказывать.
В то лето была ещё одна замечательная поездка на лошади с тётей Зиной по району. Тётя Зина хоть и работала в райкоме партии, но не была начальником. Рядовой работник. Это Аркаше было понятно. И когда ей поручили проехать по району и посетить ряд колхозов, то в качестве курьера. Передать какие-то там распоряжения райкома. Коляска рессорная с откинутым верхом, задние колёса большие, с обеих сторон ступеньки, чтобы забраться на коляску и занять место на мягком пружинящем сиденьи. Конь вороной, ретивый, всё ему на месте не стоится. Зато катил коляску по степи с ветерком. С таким конём тётя Зина не рискнула доверить вожжи. Только когда в очередной деревне делали остановку, и тётя Зина привязывала коня, чтоб никуда не ушел, Аркаше поручалось оставаться в коляске и приглядывать за конём. В одной деревне, когда солнце перешло за полдень, пригласили в избу пообедать. Хозяев Аркаша не запомнил, но были гостеприимны. А такого обеда за все годы войны у Аркаши не было. Щи с мясом и с настоящим, выпеченным в русской печи свежим, ещё тёплым хлебом. На второе подали запеченное картофельное пюре. Нарезанная толстыми ломтиками с коричневой корочкой сверху картофельная запеканка выглядела как куски шпига. Сдобренная свиным жиром на вкус не отличалась от свиного сала. «Такую картошку я бы каждый день ел, — подумал Аркаша. — Да ещё с таким вкусным хлебом».
Своими глазами мальчик увидел, что не все в войну голодают. А почему их семья и почти все жители их деревни живут впроголодь? — такой мысли в голове не было. Об этом просто не задумывался. На все такие вопросы ответ был один: война. Не задавал себе вопроса: «Все ли жители этой деревни, где они отобедали, живут также сытно?»
Лето проходило в беззаботных играх и походах в степь. Небольшой группой карапузы ходили в ближнюю и дальнюю лощины. Ближняя начиналась сразу за колхозным садом. Дно поросло невысоким кустарником. Когда кто-нибудь из детей доставал дома несколько спичек, разжигали костёр. Наломать сухих веточек не составляло труда.