Учитель истории
Шрифт:
— А Вы, Аркадий Львович, крещёный? — задают свой вопрос ученики.
— Крещёный. Таково было желание и воля моей матери. Я был в том возрасте, когда не спрашивают согласия. Взрослый я отказался бы от этого обряда.
— Но Вы же всё равно во что-то верите. Человек не может жить без веры.
— Не следует смешивать веру, как одно из качеств человека, с религиозной верой. И потом сами посудите. В мире существует свыше трёх тысяч религий. Какую выбрать? Какую исповедовать?
— Ту, которую исповедует твоя нация, твой народ, к которому ты принадлежишь.
— Я прожил, можно сказать, целую жизнь. И превосходно обошелся без религии.
— Но религиозная вера помогает человеку избежать нравственных ошибок, вести угодный людям и Богу образ жизни.
— Я себя отношу к людям порядочным, считаю своим долгом не причинять никому зла, жить по правила общечеловеческой морали, которая не противоречит
— Выходит, Вы человек Вселенной?
— Может это громко сказано. Но в некотором роде, да.
Оставшись наедине, Аркадий Львович размышлял и удивлялся, как всё-таки много значит в жизни человека то, что он получил и усвоил в детстве.
6. Победа — 1945
Аркаша никак не мог дождаться, когда пойдёт в школу. Ждал несколько лет. Сестра была ученицей. И ему хотелось. Читать книги, выучиться, чтобы стать, как все, большим и взрослым. Сколько себя помнил, всегда хотелось вырасти. Малолетство своё признавал не настоящим. Не полноценным. Только взрослые по-настоящему живут. В чём заключается жизнь взрослых, не знал. Просто видел, что им всё можно, можно то, что не разрешают детям, говорят, тебе рано, подрасти надо. А расти приходится очень долго, многие годы, а они такие длинные. Вот если бы как в сказке, лёг спать, а проснулся взрослым. Было бы здорово. Но такое только в сказках бывает, в жизни всё по-другому.
К первому сентября мама сшила Аркаше новую тёплую рубашку и брюки из старого перелицованного то ли пальто, то ли взрослого костюма синего защитного цвета. А на голову фуражку из того же материала с настоящим, как у военных, козырьком. Подпоясанный широким ремнём, дедушка смастерил, парнишка выглядел, будто в военной форме. По цвету она отличалась от настоящей военной, но сразу бросалось в глаза, что такая форма может быть только у военных. Деревенские ребятишки безошибочно определили и в первый же день самые бойкие и решительные, особенно старшеклассники, школа была четырёхлетка, стали дразнить: «Командир! Командир!». Аркаше было обидно и стыдно за свою форму. Но потом как-то все свыклись и не обращали внимания, во что одет. Позже случались и другие разные неприятности, но их было немного, потому первый класс запомнился как удачный и счастливый год в жизни школьника. Легко и охотно выполнял домашние задания, успешно отвечал на уроках.
Удивительная вещь произошла в первый день школьной учёбы, когда учительница объявила взять карандаши, чтобы сделать в тетрадях записи. Дело в том, что Аркаша — левша. Рано начал не только рисовать, но и писать. Но проделывал всё это левой рукой. В шесть лет мог написать все цифры и целые слова, хотя и печатными буквами. Мама переживала, что в школе над мальчуганом будут смеяться. Все попытки мамы и сестры научить держать карандаш в правой руке оказались напрасными. Никак не мог взять правильно карандаш, не то чтобы написать правой рукой. И взрослые решили, пусть остаётся всё, как есть. Аркаше тоже было стыдно идти в школу, не умея писать правой. На уроке Любовь Ивановна сказала: «Дети, возьмите карандаш в правую руку». Все взяли, Аркаша тоже. Потом надо было прижать нижнюю часть карандаша на некотором расстоянии от кончика подушечкой указательного пальца к среднему и удерживать карандаш снизу большим пальцем. Может она как-то по-другому объясняла. Первоклассник не запомнил. Но в точности проделал с карандашом, что говорила учительница. И когда сказала провести вдоль косой линии палочку, провёл без всяких затруднений, как будто всегда писал правой рукой. Так выполнил все задания учительницы. И с того урока писал только правой. А рисовал и правой и левой. В основном правой, но если в каких-то местах левой было удобнее, охотно брал карандаш в левую руку.
Поскольку с малых лет хорошо рисовал, буквы у Аркаши получались красивыми, с письмом был полный порядок. Мало того, однажды Любовь Ивановна не поверила, что целую строчку цифры «2» сам написал. Она сказала: «Признайся, что эту строчку написал дома кто-то из взрослых». Аркаша не согласился. Тогда она решила проверить, заставила в присутствии всего класса написать «двойку». Аркаша написал. «Напиши ещё». И тогда мальчик написал всю строчку до конца. Учительница убедилась, что не обманывал, но ничего не сказала и даже не похвалила, что так здорово получились «двойки». Вообще к учёбе Аркаши относилась с недоверием. Думается, с неодобрением. В конце первой четверти сказала, что по арифметике ставит Аркаше за четверть «четыре». Тот не согласился и заявил, что знает на «пять».
Был ещё такой неприятный случай. Когда тетради, которые выдали в начале года, кончились, мама купила на базаре листы не разлинованной бумаги. Дедушка нарезал её ровно, он всё умел. И мама нитками сшила две тетради, обложки взяли от старых. Линии Аркаша сам расчертил. В клеточку было несложно. Провёл сверху вниз на одинаковом расстоянии линии, а потом поперёк на таком же расстоянии, чтобы клеточки получились квадратными. А вот в косую линейку провести правильно все линии не удалось. Надо было прочертить линию, отступить от неё на расстояние, чтобы было место для заглавных букв, потом три линии подряд для маленьких букв, потом вниз опять отступить, чтобы было место написать нижнюю часть буквы «д», «у», длинную палочку у «р», чтобы не спутать с буквой «п». Потом ещё раз отступить на такое же расстояние, и снова три линии рядышком. После всего этого провести на одинаковом расстоянии косые линии. Наклон определял на глаз, глядя, как они проведены в исписанной тетрадке. И тут у Аркаши не всё хорошо получилось. Он и сам это заметил. На некоторых страничках расстояние от трёх строчек вверх оказалось слишком большим. Подходит во время урока Любовь Ивановна и говорит: «Что же у тебя буква «б» получилась такая уродливая. Смотри, какой у неё длинный хвост. Разве я вас такие учила писать буквы?» Аркаша стал объяснять, что писал по линейке, не мог же хвостик повернуть, не дойдя до верхней строки. Она повторила, что буква написана неправильно, и пошла смотреть, что написали другие ученики. Мальчику стало обидно.
Он понимал, вся беда в том, что неправильно расчертил линии. Только поэтому буква получилась уродливой. Но написана строго по линейкам и красиво. Так выводить буквы никто в классе не умеет. Надо бы взять и провести ещё одну линию, поближе к трём строчкам. И тогда буквы получились правильными. Но паренёк не догадался, а учительница не подсказала. Так и продолжал весь урок старательно выписывать неправильные буквы.
Несмотря на войну, голод, мама ежегодно устраивала детям новогоднюю ёлку. Деревня была в степи. Ёлки не росли. Вместо ёлки наряжали обычное деревце, на котором летом листья растут. Иголок нет, но когда нарядишь, всё равно на новогоднюю ёлку похоже. Игрушки сохранились с довоенного времени. Это были стеклянные серебряные, красные, зелёные и синие бомбочки, фонарики, звёздочки, птички и рыбки. Были игрушки из картона, склеенные из двух половинок, рельефные петушки, утки, зайчики. Их в типографии печатали тиснением и покрывали серебряной краской, так объясняли старшие. Но Аркаше почему-то всегда было интересно, как что изготавливают, и не сможет ли сделать то же самое своими руками. Оказалось, что только взрослые на машинах.
Были хлопушки, красивые, из цветной блестящей бумаги цилиндрики с бахромой по обоим концам. Почему их называли хлопушками, Аркаша не знал, они не хлопали, но красиво висели на ёлке. Ещё на длинной прочной нитке в ряд развешивались флажки, разноцветные с отпечатанными картинками. Вверху ёлки на макушку надевалась стеклянная красная звезда. Чтобы ёлка выглядела наряднее, каждый год делали и вешали самодельные игрушки. Разноцветной бумаги не было, делали из обычной, и если доставали краску, то красили или вывешивали так. И ещё клеили цепи. Для цепей хорошо подходила бумага из под обложек ученических тетрадей. Неширокие полоски склеивали в колечки. В готовое колечко вставлялась полоска, и склеивалось очередное колечко. Клея не было, мама из муки делала клейстер. Цепь с ветки на ветку вокруг ёлки спускалась от верхних до нижних ветвей, в дополнение к развешанным флажкам.
Хлеба не было, но на Новый год обязательно пекли сладкое печенье. Из серой муки мама катала тесто. Аркаша с сестрой круглым стаканом выдавливали кружочки, полумесяцы. На ёлку приглашали соседских ребятишек. Соседей было немного. Играли, веселились, вокруг ёлки устраивали хоровод. Печенья за ниточку подвешивались на ветках рядом с игрушками. Их снимали и тут же съедали за рассказанное стихотворение, песенку или танец. А когда расходились, каждый получал кулёк, свёрнутый из разрезанной на части газеты, с печеньем.