Учительница танцев

Тюрина Елена Александровна

Наконец, избавившись от ботинок, я выпрямилась и стала снимать шубу. Но Гора ловко перехватил инициативу и помог мне снять её. В замешательстве от непрошенной помощи, я растерялась и не уловила момент, когда он это сделал… Резко развернул меня к себе лицом и его губы впились в мои.

Я дёрнулась, как от выстрела. Шарахнулась в сторону. Зеркало отразило какую-то безумную взъерошенную незнакомку с диким выражением лица и широко распахнутыми от шока глазами. Меня трясло, словно я только что пережила врыв. Я смотрела на него, пытаясь осознать, что это было.

– Я приеду в обед. Жены дома не будет.

«Что?» – билось у меня в голове. В смысле, он вот так

просто поставил меня перед фактом, что приедет, чтобы… Чтобы что? То есть он уже всё решил за меня?

Естественно, на следующий день в «Шармэль» я не поехала. И ближе к обеденному времени с замиранием сердца прислушивалась к двери. Наконец около часа дня общая входная, а за ней и соседская двери открылись. Это он! Через минуту раздался стук в мою. Страх переполнял меня. Какие-то мгновения я даже думала затаиться и не открывать. Но внизу живота предательски пульсировало, напоминая мне, чего же всё-таки я хочу на самом деле. Желание пересилило страх, и трясущимися руками я открыла замок. И ахнула от шока.

Глава 5

У Сарояна на лице была кровь. От брови тёмно-бордовая струйка тянулась по щеке до подбородка. Поняв по моей реакции, что выглядит не очень, он попытался оттереть с лица кровь и сказал:

– Урод какой-то навстречу гнал, и у него из-под колеса камень вылетел прямо мне в боковое стекло. Всё в морду полетело. Если б в лобовое – ему б хоть бы хны, просто потрескалось бы.

– Но… А полицию вызвали? – я чувствовала лёгкое головокружение, как бывает при сильном волнении или страхе.

Настолько растерялась, что совершенно не препятствовала ему, когда он вошёл и стал разуваться.

– Да нафиг. Так разобрались. Тачку отогнал на СТО, завтра заберу.

Странная история. А как же ГАИ, протокол… Но ничего не оставалось, как верить, потому что сама я в таких вещах совершенно не разбиралась. И в ужасе не сводила с него глаз.

Обрабатывала перекисью его порез, который оказался не глубоким, просто из-за уже запёкшейся крови всё это выглядело устрашающе, а он сидел на краю прикроватной тумбочки в спальне и молча смотрел на меня. Здесь было самое лучшее освещение от окна. И, наверное, от соседа не укрылось то, насколько сильно алеют мои щёки. От этого его взгляда я страшно смущалась. В какой-то момент у меня даже чуть флакон из рук не выпал. После чего он забрал у меня перекись, отставил в сторону и поймал мою руку.

– Сашка, – позвал, заглядывая в глаза. – Ты, наверное, думаешь, что я тупой беспринципный мужлан, который прёт на пролом и берёт девочку штурмом?

Я потупилась, не зная, что сказать. Вся эта ситуация выбила у меня почву из-под ног. Я не понимала, как себя вести.

– Думал, ты не откроешь, – сказал Гора, не дождавшись от меня ответа.

– Тебе стекло могло в глаз попасть, – укоризненно произнесла я.

– Да ерунда. Не попало же. Скажи, не хотела, чтобы я приходил?

Он ждал ответа, а у меня дыхание перехватило, и ком в горле встал.

– Скажи, пожалуйста, как есть. Мне важно знать, – попросил Сароян.

– Я хотела, – выдавила с усилием. – Но… Это всё не правильно. У тебя есть семья. Зачем тебе я?

Он отвёл глаза, посмотрел в сторону окна, за которым белел заснеженный двор нашего детства.

– Долго объяснять. Да и не поймешь ты, скорее всего.

Гора медленно взял мою руку, в которой всё ещё была зажата ватка в его крови, поднёс к губам и поцеловал внутреннюю часть запястья. Губы его стали подниматься

к моему локтю, от чего по всему телу вмиг разбежались мурашки. Я просто смотрела и не останавливала его. Даже когда он притянул меня к себе и стал целовать уже в губы. Чёрт возьми, я отвечала! Мне было до сумасшествия хорошо. Тот единственный мой бывший парень никогда так не целовал. И я никогда так не отзывалась на его поцелуи.

Не знаю, сколько это продолжалось. Мы никак не могли перестать целоваться. А за окном валил снег. Густой, крупный, как будто лебединый пух летел с неба и укрывал землю. Тогда я была по-настоящему счастлива. И совершенно забыла обо всём на свете…

Лицо и руку Сарояна я отмыла от крови и заклеила порез лейкопластырем.

– Спасительница моя, – хрипло прошептал он, с такой силой прижимая меня к себе что я почувствовала каждый мускул на его теле и, конечно, то, чего невозможно было не почувствовать, потому что оно нагло и требовательно упиралось в меня через слои нашей одежды.

– Гоша, ну всё, перестань, пожалуйста, – прошептала я, пытаясь увернуться от его губ и понимая, что если не остановлюсь, всё зайдёт слишком далеко. Никогда раньше я не слышала, чтоб его называли Гошей, и у самой меня это случайно вырвалось. Не вязалось это имя с его брутальным видом. Но в ответ на мою просьбу он улыбнулся и отпустил меня.

– Позови, если передумаешь, – сказал, глядя прямо в глаза.

У меня от такой прямоты живот свело судорогой и дыхание перехватило. Наверное, нужно было оскорбиться, решительно отшить, может быть даже влепить пощечину сразу, как только он предпринял свои первые поползновения. Но я… Я сходила с ума от счастья. Лишь совсем мизерная капля благоразумия ещё оставалась где-то внутри и не давала мне переступить грань, ринуться с головой в омут этих отношений. Да, всё это ужасно глупо, но я влюбилась. Только одно знала – ни за что не передумаю и не позову.

На следующий день я рассказала обо всем Тане. Она была, мягко скажем, впечатлена.

– Не ожидала от тебя такого! Я вообще думала, ты у нас скромница и с парнями только за ручку ходишь. Он очень крутой мужик! Я б на твоём месте даже не раздумывала. Закрутила бы с ним точно. Это твоя жизнь. Почему ты должна думать о его жене? Ты ей клятву верности не давала, это он давал. Вот пусть сам и думает о ней.

Танька, как демон-искуситель, говорила то, что и так уже было в моих мыслях, и от чего я усиленно пряталась. Но, поддержанные ею, эти мысли во мне крепли и мелькали уже гораздо увереннее. Если других людей всё это не шокирует до обморока, значит всё нормально, значит, так можно?

– Ой, Саш, обычная жизненная ситуация, – цокнула языком Таня. – Ничего прям мега страшного не происходит. Ты чересчур накручиваешь себя. Может, там жена только такого отношения и заслуживает. Сама говорила, что они скандалят, и она мужа при ребёнке последними словами чихвостит. Вот и потеряла мужика. А что она думала? Что он терпеть будет?

Не знаю, что заставило меня решиться. Танькины напутствия или два бокала шампанского… Я, когда приехала домой, была сама не своя. И написала ему. Дура! Потому что написала, а потом сто раз пожалела. Набрала коротко: «Я всё решила. Приходи. Жду» И отправила. Минуту смотрела в экран телефона. Две, три… А ответа не было. Он вообще в тот вечер не ответил. Я чувствовала себя отвратительно. Какая-то брезгливость к самой себе появилась. Это позор – писать такое женатому мужчине. Навязываюсь, жду, что он вот прям всё бросит и рванёт ко мне. Размечталась. Вот уж точно люди сами себе проблемы создают, а потом мужественно их преодолевают.