Удачная попытка
Шрифт:
– Пообещай, что никому не расскажешь. Идет?
– Клянусь, – с самым серьезным видом заверила ее Мейси.
Эрин судорожно сглотнула.
– Я беременна, – прошептала она и поспешила закрыть рот подруги ладонью, чтобы та, не дай бог, не вскрикнула от неожиданности. С Мейси станется.
У той расширились глаза.
– Намек поняла? – спросила Эрин.
Мейси кивнула, и Эрин опустила руку.
– Как, черт возьми, это случилось? Ты, кажется, говорила, что предохранялась? – громко спросила Мейси.
– Тише ты!
Мейси еще раз кивнула.
– Ладно, я
– Никто не знает, кроме Трины. Она-то и купила тест, потому что у меня не хватило ума посмотреть правде в глаза. А теперь еще и ты.
– Бедняжка, и что ты думаешь делать? – сочувственно погладив Эрин по плечу, спросила Мейси.
– Рожать, что же еще!
Мейси улыбнулась:
– В этом я как раз не сомневалась. Я имела в виду, что ты собираешься делать со всем остальным.
– Предпочитаю жить, не загадывая наперед. Я должна ему сказать, но подумала, что, возможно, стоит подождать, пока не пройдет первый триместр. – Который закончится очень скоро. – Знаешь, говорят, первые двенадцать недель самые опасные, и все такое.
– Ты молодая здоровая женщина. Я уверена, что с тобой все будет в порядке, и чем дольше ты будешь тянуть с разговором, тем хуже для тебя. Поняла?
Эрин молча кивнула. В горле уже стояли слезы.
– Прости, Мейси. Я последнее время стала какой-то слишком эмоциональной.
– Ты же знаешь, что в одиночку ребенка не сделать, так что не бойся ему об этом сказать. Этот мужчина только с виду такой неприступный, поверь моей интуиции. Я думаю, если ты с ним спала, он не станет отказываться от отцовства.
– Да, но мы с ним даже не друзья. С тех пор как переспали, он старается даже на глаза мне не попадаться. – Эрин ни за что не призналась бы, как ей от этого больно.
– У него в голове тараканов полно, что меня не удивляет. Если вспомнить, как отец к нему относился, да еще то, что никто не знает, где он пропадал так долго… Ты же видела, какие у него всегда грустные глаза.
«Всегда, но не той ночью», – подумала Эрин. В ту ночь она грусти в его глазах не заметила. Она видела в них лишь страсть. Эрин зябко поежилась.
– Расскажи ему, – сказала Мейси, похлопав Эрин по руке.
– Скажу. Только пока не знаю когда. И как.
Эрин выпила чаю, отчего тошнота немного отступила. Затем она расплатилась, обняла Мейси и поехала на работу.
Здание окружной прокуратуры примыкало к зданию отделения полиции, расположенному как раз напротив суда. Их разделял ухоженный сквер с нарядной беседкой посередине. Кабинет у Эрин был тесноват, зато вид из окна радовал глаз и поднимал настроение.
Рабочий день уже давно начался, и потому свободного места для парковки в непосредственной близости от здания прокуратуры не нашлось. Этот августовский день выдался необычно прохладным. Выйдя из машины, Эрин зябко поежилась. Прихватив с собой жакет и портфель с документами, Эрин захлопнула дверцу машины. Она уже прошла половину пути до входа в учреждение, когда, вдруг услышав зловещий свистящий звук, оглянулась и, никого не увидев, пошла дальше. Она успела сделать еще пару шагов перед тем, как почувствовала
Опустив глаза, Эрин увидела, как блузка ее пропитывается кровью. Эрин не понимала, что происходит. Внезапно голова у нее закружилась, и она покачнулась.
Кто-то окликнул ее по имени, и она увидела, как к ней побежал охранник. Эрин открыла рот, чтобы сообщить, что в нее стреляли и ранили, но боль сделалась нестерпимой, и она рухнула на тротуар.
Глава 3
Коул вошел в здание отделения полиции города Серендипити. Он шел, не обращая внимания на бросаемые в его сторону хмурые взгляды. Если кто и не знал про его подростковые «подвиги», то теперь и их ввели в курс дела. Всем своим видом давая понять, что ему плевать на то, что о нем думают, Коул шел по коридору к кабинету начальника полиции. Он уже поднял руку, чтобы постучать, когда услышал за дверью голоса, и решил задержаться.
Женский смех и низкий мужской хохоток.
Коул смущенно попятился, но дверь вдруг распахнулась, и из кабинета вышла Кара Марсден. Надо отдать ей должное, она держалась непринужденно, но кое-какие детали все равно ее выдавали: слегка встрепанные волосы, красные от поцелуев губы и раскрасневшиеся щеки.
Коул покачал головой. У него не укладывалось в голове, как Майк, такой серьезный и сдержанный, мог соблазнять собственную жену на своем рабочем месте и в рабочее время. Коул молча, лишь кивком головы, поприветствовал Кару, дождался, пока та отойдет подальше, и лишь затем постучал в дверь давнего приятеля.
– Входите, – отозвался Майк.
Коул решил, что лучшая защита – нападение, и потому прямо с порога вместо приветствия сказал:
– Значит, ты женился и крепко укоренился в Серендипити. Сделался большим начальником.
Майк спешно поправлял галстук.
– Хорошая работа. Всегда есть с кем перепихнуться. Молодец, – продолжал наседать Коул.
– Не забывайся, ты говоришь о моей жене, – сказал Майк, выходя из-за стола.
Майк протянул Коулу руку, и тот сразу понял, что Майк не злится на него, в нем лишь говорит чувство собственника. Как все же жизнь меняет людей!
– Я рад, что ты наконец нашел время для старого друга, – крепко пожав Коулу руку, сказал Майк.
– У меня были кое-какие дела в Нью-Йорке по подготовке материалов для передачи в суд, так что пришлось попотеть. А сейчас я пытаюсь как-то расслабиться.
Последнее задание действительно измотало его, как никакое другое. У главаря банды, Марони, в которую внедрили Коула, была жена, которая чувствовала себя во всех смыслах ущемленной ввиду полного отсутствия внимания со стороны мужа. Коулу стало ее жалко, и в своем стремлении защитить эту женщину как от склонного к насилию мужа, так и от неминуемых последствий того, что случится, когда Марони упекут за решетку, Коул слишком тесно сблизился с Викторией. И когда мужа ее арестовали и стало ясно, какую роль в этом аресте сыграл он, Коул, Виктория тоже решила открыть карты. И оказалось, что она по уши влюбилась в него и убедила себя в том, что и он отвечает ей взаимностью.