Удар из прошлого
Шрифт:
Тимонин распростерся на полу, порезав голую грудь битым стеклом. Он старался ухватить мужчину за левую ближнюю руку, но никак не мог до неё дотянуться. Тогда Тимонин сграбастал Демьянова за воротник рубашки, изо всех сил потянул на себя. Оторванные пуговицы разлетелись по сторонам. Притянув тело ближе, Тимонин поднялся, потащил раненого по проходу.
Правая нога мужчины ниже колена была раздроблена в плоскую лепешку, ступня оторвана. Бирючина, пропитанная кровью, оставляла за собой прерывистый бордовый след. Тимонин спрыгнул вниз на землю, взвалил раненого на плечи и пошел в том направлении, где оставил пожарника.
Отойдя метров десять от вертолета, он оглянулся и зашагал так быстро, как только мог. Керосин, разлившийся под искореженной машиной, уже вспыхнул. Пламя стремительно разрасталось, становилось выше. Вот-вот рванут баки.
Ковылявший впереди Тимонина бородатый лесник, тоже оглянулся назад, упал на землю и зажал уши ладонями.
– Ложись, – крикнул со своей позиции пожарник.
Но Тимонин ещё не отошел на безопасное расстояние. Если баки с горючим набрали под завязку, его, даже лежачего, запросто могло сжечь тепловой волной. Тимонин, выбиваясь из сил, прошел ещё десяток метров и, решив, что теперь он в относительной безопасности. Он спустил со спины Демьянова, и сам рухнул на землю, как подстреленный.
Через пару секунд один за другим взорвались вертолетные баки. Мелкие металлические детали, алюминиевые заклепки, как шрапнель, разлетелись по сторонам. К небу взмыл столб пламени. Вжавшемуся в землю Тимонину обожгло спину и макушку головы. Взрывная волна оглушила. Голова пошла кругом, Тимонин словно провалился в бездонный колодец, но вынырнул из темноты, пришел в себя уже через пять минут.
По просеке к горящему вертолету мчались две пожарные машины, «газик», светлая легковушка. Тимонин поднялся на ноги, замахал руками. Эколог Демьянов тоже пришел в себя, попытался сесть. Но, увидев то, что осталось от его ноги, охнул и снова потерял сознание.
Из машин высыпали пожарники в брезентовых робах и какие-то люди в цивильной одежде. Тимонин, пошатываясь, прошел несколько метров, поднял с земли портфель и снова опустился на землю. Его поташнивало от слабости, сил осталось только на донышке.
Какие– то люди наклонялись над ним, ощупывали руки и ноги, о чем-то спрашивали. Смысл вопросов не доходил до сознания. Тимонин только качал головой и тупо улыбался. Он видел, как подъехали две санитарные машины. Демьянова положили на носилки и понесли. Эколог пришел в сознание, он стонал и старался задрать кверху изувеченную короткую ногу. Бородатый лесничий добрался до машины «скорой помощи» на своих ногах.
Мимо Тимонина пронесли полковника пожарной службы. Тот, привстав с носилок, помахал рукой своему спасителю.
– Держись, друг, – крикнул полковник. – Ты мне жизнь… Я тебя…
Полковник не договорил, упал спиной на носилки и заплакал.
Пожарные развернули шланги, подсоединили их к закаченным водой трехтонным цистернам, стали заливать горящий вертолет. К Тимонину все подходили люди, что-то горячо говорили, трясли вялую руку. Взяв за руки и ноги, его переложили на носилки. Тимонин не сопротивлялся.
Он прижимал к голому животу портфель с деньгами, кривая улыбка застыла на губах, будто лицо свело судорогой. Через десять минут машины с пострадавшими были на полпути к ближайшей больнице.
Девяткин не думал возвращаться в Москву, не использовав все возможности поиска здесь, на месте. «Жигули» долго петляли по округе, по проселочным дорогам, выезжали на трассу и вновь сворачивали на проселки. Боков сидел сзади, приходил в себя и размышлял о жизни. После долгих раздумий Боков решил, что жизнь есть не что иной, как цепочка человеческих предательств.
От гадких мыслей и голода у Бокова свело живот. Но он не пожаловался вслух. Он злился про себя. Злился на упрямство Девяткина, граничащее с тупостью. Злился на себя самого, упавшего в обморок в дымном лесу. Злился на свой голод. Временами плевал в открытое окно, временами сосал воду, иногда подавал голос.
– Что мы тут делаем? – спрашивал Боков. – Тимонин потерялся в лесу, а не на дороге. А мы ездим, не поймешь где…
Девяткин крутил баранку и молчал. Не хотелось последние силы растрачивать на слова. Боков спустя несколько минут задавал все те же старые вопросы.
– Ты сам знаешь, что мы тут делаем, – наконец, ответил Девяткин. – Потому что ты умный и взрослый мальчик. Почти взрослый.
– Я не мальчик. У меня жена должна родить.
– А у меня курица должна снести, – рассмеялся Девяткин. – Что из этого?
Они проехали по границе Московской и Тверской областей. Зарулили в Ярославскую область и снова вернулись в Тверскую. Оттуда повернули на Москву. Во второй половине Девяткин увидел над лесом высокий черный столб дыма. Это не был серый лесной дым. Полыхала резина, нефтепродукты, что-то очень вонючее.
– Мы его не там ищем, – пропел Боков.
– Тимонин мог поблуждать по лесу и выйти на дорогу. Мы не знаем, в каком месте он появится, поэтому мы двигаемся, а не стоим на месте. Кстати, я за свою работу не получаю денег. А ты на окладе у Тимонина. Сколько, интересно, он тебе платит?
– Не буду говорить, – покачал головой Боков. – А то вы очень расстроитесь.
– Что, Тимонин так мало тебе платит?
– Наоборот, много, – самодовольно усмехнулся Боков.
Девяткин остановил машину возле придорожной закусочной-стекляшки. Они вышли из машины, устроили за столиком у окна и принялись за еду. По дороге в сторону Калязина промчались две машины «скорой помощи». В обратную сторону с сиренами покатили пожарные грузовики. Столб черного дыма над лесом сделался прозрачнее, ниже. Видимо, огонь потихоньку гасили. Водитель дальнобойщик, подсевший к их столику, показал пальцем на лес.
– Там вертолет лесной пожарной охраны упал, – сказал водитель. – Люди погибли. Экипаж и пассажиры. Раненые есть.
– Надо же, – покачал головой Девяткин и обратился к Бокову. – Может, съездим? Посмотрим, что и как?
Боков прожевал макароны и покачал головой:
– Нечего нам там делать. Тимонин пешком шел, а не на вертолете летел.
– Ладно, будем возвращаться, – согласился Девяткин.
За день долгих бесплодных поисков он так устал, будто поднял целину или вырыл траншею длиной с экватор. Он запил поздний обед безвкусным компотом из сухофруктов, поднял глаза на дорогу. Шелестя шинами, пронеслась ещё одна «скорая помощь».