Удар катаны
Шрифт:
— Постараюсь, Володя. Но и вы тут без нас не скучайте, хорошо?
— Постараемся, — дружно ответили все трое, заставив засмеяться Елену и Наталью. Не выдержав, улыбнулась даже присутствовавшая при разговоре горничная.
Как только трое друзей проводили женщин, Владимир приказал горничной приготовить в гостиной все необходимое. А сами моряки вместо гостиной отправились в прихожую. Где, взяв в руки кортики, лежавшие на столике перед зеркалом, с самым серьезным видом отсалютовали друг другу извлеченными из ножен кортиками[1]. После чего дружно засмеялись, положили оружие на место и пошли в гостиную.
Отпив по глотку финь-шампань[2], друзья переглянулись и дружно отставили рюмки.
— Ну что, господа мушкетеры, — усмехнувшись, начал разговор Трубецкой. —
— А что сразу — Портос, Портос? — деланно удивился Дмитрий. — Знаете же, что корабль под командование получаю с февраля. Ходим обычно в Константинополь. Так что мне и в Доброфлоте хорошо. Оклад жалования — как капитана второго ранга, свободного времени больше. Прижился я в Одессе, — вздохнув, признался он. — Уезжать никуда не хочется…
— Думаешь, придется? — спросил у него Петр. — Видишь же, как складывается. Государь болен, а если… не дай бог, то армейские нас точно прижмут. Тогда точно о карьере забыть придется, а то и вообще — нам к тебе в Доброфлот проситься.
— Ну, тебя это точно не коснется. Ты же у нас придворный, да и корабль успел получить под командование, — заметил Владимир. — Это я всего лишь вахтенный начальник на «Адмирале Ушакове». Броненосец, берегами охраняемый…, — он явно хотел выругаться, но сдержался и ограничился тем, что снова поднял рюмку. Друзья его поддержали. И все трое молча выпили, закусив «николашками» -кусочками лимона, посыпанными сахаром и мелко молотым кофе.
— Придворный, — криво усмехнулся Петр. — Придворный я лишь до тех пор, пока его императорское величество Георгий Первый на троне. Но и в этом случае еще неизвестно, как дальше будет. Отплаваю ценз, а возьмут ли опять в офицеры для поручений, никто не может сказать. Желающих и без меня много…
— Так ты же в Испанию по личной просьбе государя поехал, — удивился Владимир.
— Ну да, — согласился Анжу. — Государь просил. Вот только «жалует царь, да не жалует псарь». Пока меня не было, в придворных кругах изменения произошли, а государю, сами видите, сейчас не до меня.
— Слушай, Арамис, а расскажи про поход Серверы, — неожиданно спросил Максутов. — Интересно очень…
— Только если Атос про Манилу расскажет, — поставил условие Петр.
— Что там рассказывать, — огорченно заметил Трубецкой. — Ловили рыбку для германцев, как получилось в итоге.
— Нет уж, давай все подряд рассказывай, — настоял Максутов. — Интересно.
— Хорошо, — внезапно согласился Трубецкой. Несколько секунд помолчал, собираясь с мыслями и начал рассказывать. — Про бой, в котором североамериканцы испанский флот разбили, вы и без меня читали. Так что я о нем рассказывать не буду. Учитывая, что и я при сем событии не присутствовал. Меня в это время перевели на крейсер «Рюрик» вахтенным офицером. Корабль, скажу вам сразу, просто отличный. Даже не верится, что на наших заводах выделан. Словно англичане строили. Когда мы прибыли в Манилу, то к нам и англичане, и французы, и немцы и даже итальянцы приходили смотреть на наш корабль. Так что «Рюрик» наш составил в Маниле славу флота российского. А что касается происходившего в Субике…, — Владимир отпил еще глоток коньяка, — Мы пришли, когда в гавани стояли уже английский крейсер и канонерка, а также французский крейсер. Американцы же высадили морскую пехоту в Кавите, но на саму Манилу маршировать опасались, из-за превосходства в силах испанского гарнизона. Кажется, они пытались еще и с местными инсургентами договориться. Но не смогли, аборигены к ним с недоверием относились. Корабли американской эскадры пытались нашему проходу препятствовать. На нашем курсе пару легких кораблей поставили. Но тут уж Сильман, Федор Федорович[3] не растерялся, приказал боевую тревогу сыграть и поднять сигнал «Следую своим курсом». Пришлось североамериканцам нам дорогу уступить. А на следующий день и германцы прибыли. Два броненосных крейсера из самых новых. Посмотрел я на них и понял, что в случае боя даже нашему «Рюрику» с такими не справиться, а уж у американских бронепалубников и вообще шансов нет. Самые настоящие броненосцы- крейсеры, — Владимир коротко описал немецкий крейсер «Виктория Луизе», на котором побывал сам. — Мне еще повезло в переговорах между немцами и американцами участвовать, в качестве нейтральных наблюдателей. Я и капитан первого ранга Сильман. Ну и потешный вид был у американского адмирала Девея[4] когда он услышал заявление адмирала Тирпица о том, что Манила и острова Лусон, Миндоро и Самар проданы испанцами германскому рейху. Словно у ребенка, у которого отняли сладкую конфекту[5], — все засмеялись. — Ну, а потом постояли мы этой Маниле пару недель и вернулись во Владивосток, с заходом по пути на новую колонию нашего отечества в Океане — остров Гуам. Ничего интересного, как видите. Лучше давайте Арамиса послушаем, про его путешествие и бой у Сантьяго-де-Куба. Рассказывай, Петя, не тяни.
Петр на это раз не стал отнекиваться и коротко рассказал о своем плавании на флагмане адмирала Серверы, пребывании в осажденном городе и бое двух флотов.
— Интересно. Говоришь, пожарные шланги не защищенные броней просто перебило. Это точно? — удивился Владимир. — Адмирал Макаров уверяет, что бронирование не нужно и достаточно всего лишь мер борьбы за живучесть. И что для вооружения такого идеального безбронного корабля достаточно скорострельной артиллерии
— Насколько я знаю, ни один из американских снарядов броню испанских кораблей не пробил. И потопить ни один бронированный корабль артиллерией в ходе войны не удалось. Зато безбронные тонули от артиллерийских попаданий. Пример же с пожарными шлангами самый наглядный — ответил Анжу.
— Тогда, получается, самый страшный враг корабля — фугасный снаряд. От их попаданий надо бронировать весь борт, — сделал вывод Максутов.
— Может быть, может быть, — задумался Трубецкой. — Кораблестроители наши твои доклады читали?
— Передал в Морское ведомство. А прочли или нет, мне не докладывают, — сердито ответил Петр. — Может и под сукно положили.
— С них, кочерыжек конторских, станется, — согласился Трубецкой.
— И государь болен, — заметил Максутов. — Некому за порядок спросить…
В гостиной стало тихо. Все молча смотрели на стол, словно боялись, что первое же скзанное слово может что-то нарушить.
— Давайте за здоровье государя-императора выпьем, — решился наконец Трубецкой. Выпили до дна, зажевали «николашками». — Прав ведь ты, Петя. Я вспомнил недавний разговор со знакомым из Главного штаба. Он рассказал, что французы пару лет назад для полевой артиллерии скорострельную пушку калибром семьдесят пять миллиметров приняли на вооружение. Так что теперь наши «сапоги» армейские хотят что-то подобное и себе, чтобы не отстать в вооружениях.
— На что похоже? — спросил Дмитрий. — Вроде противоминной пушки Кане?
— Нет. Скорее на десантную пушку Барановского, по описанию, похожа. Только калибром поболее и ствол подлиннее, — ответил Трубецкой. — Представляете, в какие миллионы перевооружение всей артиллерии встанет?
— Я же говорил, — печально заметил Анжу. — Стоит только государю смениться и будем мы на старых корытах до скончания века плавать. Тихоокеанский флот может и будут развивать, да на Северную флотилию продолжат ассигнования отпускать. Нам же с тобой, Володя, так и плавать в Маркизовой луже. И Диме на пароходах грузы да пассажиров возить, а в случае войны геройски крейсером-купцом числиться… без брони и с тем вооружением, что в арсеналах откопают.
— Чур меня, — шутливо замахал руками Максутов. — Давайте лучше выпьем за то, что бы этого не случилось.
— И за наш флот, — добавил Трубецкой.
— За флот! — все трое дружно поднялись и осушили чарки до дна.
Примечания:
[1] Напомню, что в тексте книги «Три Мушкетера», победившие в поединке у монастыря Дешо, салютовали уцелевшему гвардейцу шпагами.
[2] Коньяк производства Шустова
[3] Сильман Федор Федорович, в нашей реальности должен был стать командиром «Рюрика» в 1900г. Командовал минным крейсером «Гайдамак». Впоследствии — участник Китайской кампании 1900-1901 г. Участвовал в бомбардировке форта Таку, за что получил орден Св. Георгия IV степени