Удар катаны

Логинов Анатолий Анатольевич

Визит английского короля начался при весьма враждебном отношении публики. Встречавшие его французы выглядели мрачно, из толпы доносились крики: «Да здравствуют буры!», «Да здравствует Фашода!». Ходидли слухи, что один из адъютантов короля заметил, глядя на это:

— Французы нас не любят.

— А почему они должны нас любить? — возразил Эдурад, продолжая как ни в чем не бывало улыбаться и кланяться из открытого экипажа. британский монарх делал все для подобного изменения отношений. В пять часов вечера король нанес очень короткий визит президенту в Елисейском дворце и спустя полчаса уже был в британском посольстве по соседству, где принимал членов Британской торговой палаты. Там он произнес речь об англо-французской дружбе, в которой говорил о своем желании, чтобы Британия и Франция покончили

со всякой враждой и работали вместе как «чемпионы и пионеры цивилизации и мирного прогресса». После ужина в посольстве Эдуард VII отправился в «Театр Франсэ» посмотреть пьесу с «Другая опасность» драматурга Мориса Доннэ, автора остроумных фарсов из парижской жизни. «Ле Фигаро», стоящая на однозначно пробританской позиции, отметила лишь несколько любопытных взглядов в сторону короля и перешептывания. Это отсутствие энтузиазма, судя по всему, монарха не обескуражило. Он от души смеялся на протяжении всего первого акта, а в антракте прогулялся по фойе в сопровождении полицейских, которые заметно нервничали в таком столпотворении. Неудивительно, что часто бывавший раньше в Париже Эдуард встретил кого-то из своих знакомых. Как писал корреспондент «Фигаро», среди них оказалась и бывшая звезда парижской сцены, с которой «Его Величество был хорошо знаком ранее», Жанна Гранье, ныне дама чуть за пятьдесят. Эдуард подошел и поцеловал ей руку. Как было отмечено в статье, он обратился к ней по-французски и произнес довольно громко, так что слышно было всем, кто оказался поблизости: «Ах, мадемуазель, я помню, как аплодировал вам в Лондоне, где вы демонстрировали все изящество и остроумие настоящей Франции». Столь галантное поведение, не могло не понравиться французам, которые обсуждали этот королевский поступок со своими знакомыми. А потом был тожественный обед в ратуше, на котором король много говорил о своем «искреннем удовольствии» от этого визита, о своей вере в то, что все старые разногласия, «к счастью, преодолены и забыты», что процветание Франции и Англии взаимосвязаны, что укрепление дружбы является его «постоянной заботой». Очарованные его речами, французские политики аплодировали стоя. А вслед за политиками поддалась всеобщему настроению и французская общественность. «Редко можно наблюдать такое резкое изменение общего настроения, которое произошло здесь. Он завоевал сердца всех французов», — сообщал бельгийский посол своему правительству. Когда Берти уезжал, собравшаяся на проводы толпа кричала: «Да здравствует наш король!».

Германский посол считал этот визит «весьма странным делом» и высказал в беседе с русским послом мысль, что англо-французское сближение явилось результатом общей нелюбви к Германии. Князь Урусов в своем донесении в Санкт-Петербург, описывая этот разговор, добавил, что кроме нелюбви к германцам, большую роль в сближении, по его сведениям, играет обоюдное желание отвлечь Россию от китайских дел и «вернуть ее в Европу». Тем более, что для Франции отвлечение русских сил на Восток означало ослабление их на германской границе.

Летом 1903 президент Французской республики Лубе совершил ответный визит королю Эдуарду VII. Его сопровождал Теодор Делькассе, министр иностранных дел Франции и главный поборник англо-французского сближения с французской стороны. Между Делькассе и главой Форин офиса лордом Лэнсдаун начались деловые переговоры. Которые после отъезда продолжили помощник лорда Лэнсдауна Френсис Берти и французский посол Полем Камбоном. Переговоры официально считались продолжением переговоров о дальнейшем урегулировании колониальных споров, начатых после фашодского инцидента. Фактически же речь шла о создании англо-французского союза. В середине 1905 года стороны заключили два соглашения. Открыто опубликовано было только одно из них, о разделении сфер интересов в Африке. Про второе, секретное, ничего не сообщалось. Хотя и русской и германской разведке удалось точно установить, что оно было заключено.

А тем временем король Эдуард не терял ни мгновения, то встречаясь в Каннах и Мариенбаде с кем-нибудь из европейских политиков, то совершая неожиданный визит. Только за 1903 и 1904 год он побывал с визитами в Вене, Мадриде, Риме и Стокгольме. Его усилия по «дипломатическому окружению» Германии не остались незамеченными Вильгельмом II. Несдержанный на язык кайзер как-то при большом скоплении придворных даже обозвал «своего дядюшку Берти» сатаной. Что даже попало в газеты и отнюдь не способствовало улучшению отношений между двумя монархами и возглавляемыми ими странами.

Примечания:

[1] Подлинная цитата из газеты «The Saturday Review» от 11 сентября 1897 г.

[2] Николай II в нашей реальности

Армии и флоты держав (интерлюдия для заклепочников)

Армии и флоты держав

Ведь все армии — первые в мире.

Вторая армия в мире,

если только предположить возможность таковой,

оказалась бы в чрезвычайно невыгодной ситуации,

– она была бы уверена в своем поражении.

Пришлось бы немедленно ее расформировать.

А потому все армии — первые в мире. ...

Напротив, флот того или иного народа занимает то или иное место

в зависимости от количества морских судов.

Есть флот первый в мире, есть второй, третий и т. д.

А. Франс «Остров Пингвинов»

Вопреки ехидным определениям французского писателя и сатирика, армии тоже имеют свой ранг, различаясь по численности, возможностям мобилизации и имеющемуся вооружению. Вот только посчитать его намного сложнее. Потому что из 450 000 регулярных английских войск, разбросанных по всему миру, в Европе имеется всего 250000, из которых в экспедиционный корпус на континент можно выделить не более 150 000. А у той же Германии практически все из 617 000 находятся в Европе, на территории метрополии.

Армии держав на 1902 год составляли примерно:

Австро-Венгрии: мирного времени 382 000 человек, военного времени до 1 700 000

Великобритании: 450 000 чел. в мирное и до 1500 000 в военное время

Германии: мирного времени 616 800 чел., до 3 500 000 после мобилизации

Италии: мирного времени 379 000 чел., до 850 000 после мобилизации

России: 1 094 000 чел. в мирное и до 3 500 000 в военное время

Франции: 625 000 чел. в мирное и до 2 400 000 в военное время

САСШ: 101 713 человек мирного времени, в военное время может быть увеличена призывом добровольцев.

Вооружение всех армий было примерно одинаково — магазинные винтовки, пулеметы и полевые, тяжелые, осадные и крепостные орудия. На скорострельную артиллерию были перевооружены полностью полевые пушечные батареи французской, английской и германской армий. Австрийцы, американцы и русские имели на вооружении полускорострельные пушки предыдущего поколения. Перевооружение тяжелой, осадной и крепостной артиллерии пока не начиналось.

NB. Принципиальных отличий от нашей реальности немного. По опыту боев в русско-японской и англо-бурской увеличено количество пулеметов (примерно соответствует уровню 1912 году нашей реальности). Теоретически считалось необходимым иметь на батальон пехоты 2 станковых пулемета (в нашей реальности — примерно с 1907 по 1914 г.г.) В русской армии не приняты на вооружение 76 мм пушки обр. 1900 г…

С флотами писатель действительно не ошибся. Каждый флот в мире имел соответствующий ранг в зависимости от числа боевых кораблей и их суммарного водоизмещения. Первым, естественно, шел флот Британской империи. Официально объявленный «двухдержавный стандарт» требовал, чтобы Флот Его Величества был сильнее флотов двух следующих за ним держав. И англичане не жалели денег, стараясь поддержать это соотношение. Причем с каждым годом это становилось делать все сложнее и дороже, так как в гонку военно-морских вооружений кроме старых английских соперников Франции и России, включились и другие страны. Начиная с 90-х годов девятнадцатого века к строительству больших флотов приступили также Германия и США.