Удар мечом (с иллюстрациями)

Константинов Лев Константинович

В центральном проводе поднимут шум — постарел Рен, потерял былую силу. Добре, если это ускорит замену другим человеком, а вдруг решат просто от него избавиться, как от старого, ненужного хлама? И такое бывало.

Проводник повернулся к Чуприне.

— У тебя что с рукой?

— Пустяк. Пуля прошила мякоть, — неестественно бодро ответил адъютант. А сам подумал: «Мог бы и раньше поинтересоваться».

— Тогда пару деньков отлежись — и в дорогу. Офелия ведь все равно придет к Хмаре? Надо встретиться с нею. И поручить ей сообщить за кордон о гибели курьера.

— Крупная птаха…

— Боюсь, подбросили в

наше гнездо эту птаху не случайно. Не доверяют дорогие вожди, — позволил выплеснуться раздражению Рен. Это с ним бывало редко. Рен не обсуждал обычно приказы начальства и сам не терпел, чтобы судачили о его особе. — Сообщение Офелии должно быть таким, чтобы там поняли: не смерть за Дубровником гонялась, а он полез ей навстречу. Не надо скрывать, что погиб по собственной дурости Максим. Ты расскажешь Офелии все, как было.

— Смогу ли я на нее повлиять?

— Постарайся. Ты хлопец молодой, приметный, а она ведь той же породы, что и остальные девки.

Чуприна удивленно вскинул тонкие черные брови. Проводник так с ним никогда не разговаривал. Обычно проворчит что-нибудь, и все. А тут чуть не просит. Видно, всерьез обеспокоен смертью Дубровника, опасается, как поведет себя Офелия, и хочет прибрать ее к рукам, чтоб помогла свести концы с концами.

— А если она захочет с вами встретиться?

— Не торопись с ответом. Не отказывай, но и конкретного ничего не. обещай.

— Понятно.

— На хуторе побудь три дня, а если надо, то и больше. Спешить некуда. Приласкай курьершу, чтоб доверилась. Недаром говорят: «Оружие любит смазку, а баба ласку», — коротко хохотнул старой остроте Рен. — Приценись к ней: действительно важная особа или так себе, из третьестепенных?

Настроение у Рена было горькое, как хина. «Не мала баба клопоту., купила порося». Мало своих забот — прислали непутевого курьера.

Примерно в то же время Учитель «распекал» Малеванного. При разговоре присутствовал сотрудник областного управления майор Лисовский.

Майор уже несколько дней находился в райотделе. Он подолгу беседовал с Учителем, уезжал в села, вел, судя по всему, интенсивную подготовку к какой-то сложной операции.

Обычно сдержанный Учитель вышел из себя, когда лейтенант доложил ему о стычке с бандеровцами.

— Какое у вас было задание? — внешне спокойно спросил он. — Повторите, пожалуйста.

Спокойный тон не обманул Малеванного. По еле приметным признакам лейтенант уловил приближение грозы.

— Наблюдать, обо всем подозрительном немедленно сообщать в райотдел!

— Вот, вот. Наблюдать! Вы вышли за рамки приказа, без согласования с руководством решились на необдуманный шаг…

— Товарищ майор, то ж бандиты…

— Помолчите, лейтенант. Научитесь слушать старших. Вы знаете, что за бандитов уничтожили? Говорите, из окружения Рена, раз был Чуприна? Тогда я вам скажу: вы, по всей видимости, со своими молодцами перестреляли группу курьера центрального провода. Понимаете? Этот курьер нам нужен был живым.

Малеванный виновато моргал длинными пушистыми ресницами. Конечно, глупость — ликвидировать такую птаху. Курьеры, как тыквы семечками, набиты полезными сведениями, к ним многие ниточки сходятся.

— Чтоб неповадно было впредь — пять суток домашнего ареста!

— Товарищ майор, в самый разгар событий меня — на печку? — побледнел от волнения

Малеванный. Взмолился: — Накажите как-нибудь по-другому.

Лисовский отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Как ребенок, честное слово. Стрельбой своей всполошил всю округу. А ведь курьера этого давно ждали, и взять должны были в другом месте, очень незаметно взять, чтобы Рен заметался в поисках курьера, обнаружил себя.

Майор отпустил Малеванного: вместе с Лисовским предстояло обсудить неожиданно сложившуюся ситуацию.

Что может Ива?

Третий день Ива жила у Хмары. Курьера все не было. Энергичная дивчина с утра вскидывала двустволку за плечи и отправлялась на охоту. Хмара предупреждал: «Смотри, в лесах разные люди. Меня знают, не трогают. А как с тобой обойдутся, не могу сказать. Встречаются и из ваших, да и „ястребки“ теперь чешут лес, как волосы гребешком, каждый след на заметку берут». Хмаре не нравилось, что в его дом нагрянула эта бойкая дивчина. А ну как привела кого на хвосте? Ему казалось, что старый друзяка Рен, наконец, оставил его в покое, не тревожил несколько месяцев. Так нет, опять вспомнил. Времена не те, нельзя служить и вашим и нашим: что будет, если власти раскопают прошлое сына, дознаются, что в хате уважаемого лесника Хмары бандеровская явка? А эта чертова девка шляется по перелескам, зайцев лупит добре, вчера троих приволокла, сын Мыкола помогал свежевать. Да хорошо бы таскала только зайцев, так нет, пришла вместе с «ястребками» — встретила где-то в лесу, хлопцы поморозились — вот и пригласила погреться. У Мыколы руки тряслись от страха, когда сел с их начальником Малеванным за стол чай пить. А дивчине хоть бы что: смеется, глазки строит.

Хмара сумрачно качнул головой. После того как «ястребки» попрощались и ушли, он попытался поговорить на повышенных тонах с Ивой. Но та сама на него прикрикнула — голосом бог не обидел:

— Не лезьте не в свое дело! Тоже мне нашелся конспиратор! Да меня полрайона видело, как я на охоту в лес отправлялась. И доложили кому следует, что, мол, появилась в наших местах городская охотница, у Хмары поселилась… Они меня уже давно проверили, откуда приехала и действительно ли я Ива Менжерес, студентка. Раз не трогают, значит все в порядке. А если я прятаться от людей начну? Сразу забеспокоятся — почему да отчего… Ну что вам те хлопцы дались? Пришли, укропу попили, ушли… А мне все спокойнее…

Хмара вынужден был согласиться с доводами Ивы. Про себя подумал: нет злее врага, нежели баба; ее и сам черт не перехитрит. Возможно, к такой оценке привело и то, что его жена Маланка по одной ей известным признакам всегда точно определяла, заходил ли Хмара в чайную, когда его вызывали в район, или нет.

Дом у лесника был просторный, на две половины, и он выделил Иве одну комнату. Чистенькую, с рушниками на иконах, обставленную по-городскому: круглый стол посредине, никелированная кровать с шариками, высокий диван, обтянутый бордовым дерматине м, пузатый шкаф. На кровати горкой возвышались пуховые подушки, прикрытые кисейной накидкой. «Йой, — обрадовалась Ива, когда увидела эти подушки, — як у неньки ридной!» А на иконы почти не обратила внимания.