Удар мечом (с иллюстрациями)
Шрифт:
— Не оборачиваться! — резко потребовала Ива. — Руку из кармана, быстро!
Роман не спеша вынул руку и чуть качнул ею в воздухе — пустая, любуйся. Но Ива явственно ощутила, как окаменела его широкая спина, стянутая ватником, как пружинисто отвел он чуть влево корпус, и снова скомандовала:
— Два шага вперед! Марш!
И Роман, повинуясь отрывистой, как щелканье чабанского бича, команде, расслабил тело, готовое к прыжку, послушно шагнул вперед.
Мыкола лупоглазо моргал, не понимая, что происходит. Вот так же гавкали эсэсовцы в зондеркоманде,
«Влетел в ловушку? — лихорадочно соображал Роман. — Сколько их? Автомат под ватником, не вырвать… Хоть бы знать, что там творится за спиной… Если одна девка — справлюсь, лишь бы лицом к себе повернула, носком сапога — по руке, пистолет к потолку… Только одной ей тут делать нечего, не может она одна в засаде сидеть, если хата накрылась. Нет, тут что-то другое…»
Старый Хмара нагнулся, будто хотел поправить завернувшийся половичок, и взялся за ножку тяжелой дубовой табуретки.
— Облыште стилець! [41] — заметила его жест Ива. — Стреляю без предупреждения!
— Течет вода от явора… — медленно сказал Чуприна.
— Яром на долину, — откликнулась Ива. — Красуется над водою…
— Красная дивчина, — продолжил Роман. В известных шевченковских строчках было заменено одно слово: поэт писал о калине. Именно о таком пароле Ива уславливалась с Дубровником. Но это была только часть пароля.
41
Оставьте стул!
— Часы в кармане. Золотые, — уже уверенно сказал Роман.
— Якои пробы?
— Дев’яносто шостои…
— Все. Можешь поворачиваться. Извини… Роман облегченно вздохнул.
— Комедию ломаешь? Мало того, что меня весь Хмарын выводок знает?
— А я могу в них быть уверена? Курьер неделю не идет, что стряслось? Может, это моих дорогих хозяев работа…
— Предусмотрительная. Был бы таким Дубровник… Убили курьера.
Ива и бровью не повела. Шагнула к столу, положила руку на край, сказала серо, бесцветно:
— Раздевайся, потом доложишь…
«Ишь ты, доложишь… — только теперь начал наливаться гневом Чуприна. — Сперва пистоль в спину, а потом раздевайся. Правду передавал Сорока: стерва со взведенным курком».
Хозяева хаты медленно выкарабкивались из шока, в который их поверг неожиданный поступок Ивы. Хмара беззвучно шевелил губами — он бы и вслух высказал все, что думал, но мешало присутствие дочери. Ванда проворно забегала от печки к столу, собирая ужин для позднего гостя. Мыкола полез в шкафчик под иконами.
— Промерз? — спросил он сочувственно, добывая оттуда бутылку самогонки. — Ветер такой — прошпиливает насквозь. Ива, Ванда, составите компанию?
— Не откажусь, — согласилась Ива. — Зеноне Денысовычу, перестаньте зубами клацать на ночь глядя. Лучше присаживайтесь к столу.
«Дожил, —
А стакан с самогонкой взял.
Ванда все норовила быть поближе к Роману, заботливо подкладывала ему в тарелку то вареной картошки, то солененьких огурчиков.
Ива ее не осуждала: красивый парень — редкий гость в лесу.
— Где гостя положите? — спросила она после того, как не спеша и основательно закусили.
— Ты как, с паперами или без них? — спросил Мыкола у Чуприны.
— Документы есть, только ты ж сам знаешь — кто им поверит, если застукают меня у вас? Что мне здесь делать?
— Тогда упрячем тебя в боковушку.
И объяснил Иве:
— Из той комнаты, где вы с Вандой спите, ход есть еще в одну, маленькую.
Ива не стала разочаровывать Мыколу. Она еще в первый день обратила внимание, что пузатый двустворчатый шифоньер красуется не на самом удобном месте, а как раз посредине стены. Обычно в деревенских хатах шкафы стараются поставить косо к углу. В задней стенке шифоньера курьерша обнаружила узенькую дверцу, плотно подогнанную к боковине.
Длинная дорога утомила Чуприну. И хотя он крепился, заметно было, что ему смертельно хочется спать.
— О делах завтра, — распорядилась Ива. — Раз уж пришел — торопиться некуда.
Чуприна ушел вслед за Вандой в боковушку. Автомат он прихватил с собой.
Ванда вскоре возвратилась. Сказала:
— Не дал даже постель расстелить. Упал как убитый.
— Нравится он тебе? — с чисто женским любопытством поинтересовалась Ива. А думала о своем. Дубровник погиб. Везучим был, не один раз смерть обходила его стороной. Все до поры. Теперь по законам подполья она, Ива, должна его заменить, выйти на прямую связь с Реном.
Придется переходить на нелегальное. А как чтобы правдоподобнее? Исчезновение студентки Менжерес в пединституте заметят, начнут разыскивать. Стоит ли рисковать? Надо что-то придумать…
Ива забралась в постель, свернулась калачиком, подтянув колени к подбородку, и моментально уснула под восторженный шепоток Ванды:
— А Роман не такой, как все, он даже Рену не боится перечить. И стихи пишет такие гарные, что плакать хочется. Шкода, его Ева, принцесса обдрипанная, ну та, из Зеленого Гая, до рук прибрала.
На следующее утро Ива попросила Мыколу отправить грепс в город, Сороке. Она сообщала, что родственник, которого она так долго разыскивала, с божьей помощью умер, да так неожиданно, что и к похоронам приготовиться не успели, а сама она заболела, температура очень высокая, и потому должна отлежаться, чтоб не вызвала болезнь осложнений. Ива просила коханого друга уладить ее дела в институте, чтобы зря не волновались коллеги по учебе, знает она их беспокойный характер, еще искать начнут. Если надо какие документы про хворобу, то пусть выручит Стефан из мастерской Яблонского, он все может, среди его клиенток есть и врачи. Все это Мыкола тщательно зашифровал и послал по подпольной «почте».