Удар по России. Геополитика и предчувствие войны
Шрифт:
Арабская весна не прошла ни для России, ни, как стало ясно позже, для Владимира Путина даром. После начала полномасштабной гражданской войны и, как следствие, раздела Ливии между враждующими этническими группировками, контролируемыми странами Европы и США, Россия потеряла всё. Контракты были обнулены решением Переходного национального совета Ливийской республики, под контролем которого осталась лишь провинция Киренаика со столицей в Бенгази. Остальная часть некогда единой Джамахирии отошла «союзникам». Триполитания оказалась под контролем международной коалиции с решающим голосом США, а по сути – досталась американцам и англичанам, так стремившимся заполучить южное побережье Средиземноморья. Франции и Италии же пришлось «довольствоваться» провинцией Феццан со столицей в Себхе. Но дальше началось то, чему уже никто не удивился: военная операция западной коалиции в Сирии, приведшая к падению режима Асада. Закрытие так и не достроенной российской военной базы в сирийском порту Тартус, на месте которой практически сразу было начато строительство американской военной базы. Оставалось сделать вид, что мы очень увлечены происходящими в России внутриполитическими процессами и нам не до этого, хотя
Не насытилось. Точечные американские ракетные удары по ядерным объектам и зданию иранского телевидения и радио оказались очередными ударами по российским интересам. Понятно, что к этому всё и шло. Разрушенная в одночасье Бушерская АЭС, в строительство которой было вложено столько сил, была хотя бы оплачена, однако с большей частью иранского долга пришлось попрощаться навсегда. Но последней каплей, уже тогда заставившей Владимира Владимировича окончательно свыкнуться с мыслью о необходимости добровольного отказа от президентства, стала, безусловно, выдача Лукашенко Гаагскому трибуналу после задержания при попытке вылететь в Венесуэлу. Собственно, на фоне заявлений нового президента Белоруссии о начале процедуры по вступлению в ЕС, прозвучавших незадолго до этого, Путин и сделал своё историческое заявление, круто изменившее судьбу не только России, но, как стало понятно позже, и ход мировой истории. «После долгих раздумий, взвесив все за и против, я принял решение о том, что не буду настаивать на результатах прошедших президентских выборов. Ради сохранения стабильности в России», – эти слова Владимир Владимирович вспоминал потом неоднократно. Это непростое решение стало личной драмой для него самого, но тогда казалось, что оно сможет если не остановить, то хотя бы отложить надвигающуюся катастрофу. А все предпосылки для этого были уже тогда. К тому же Вашингтон недвусмысленно пригрозил России, что в случае, если Владимир Путин будет настаивать на своей победе на президентских выборах, он «повторит судьбу Хусейна и Каддафи, а самой России грозит полная политическая изоляция с введением жёстких экономических санкций». Слова госсекретаря, произнесённые в сухой, протокольной манере, тогда, после событий в Ливии, Сирии и Иране, не казались блефом. Особенно на фоне того, что в Москве и Санкт-Петербурге уже начались массовые акции против итогов прошедших президентских выборов, переходившие в столкновения с ОМОНом.
Ну а что, должность главы МОК, предложенная как бы взамен, тоже интересная работа. Хоть ради неё и пришлось выехать за пределы России, в Европу, которую он так любил. Принятое решение действительно на какое-то время успокоило внутриполитическую обстановку. «Норковая оппозиция» наконец, спустя столько лет после своего появления, окончательно взяла верх над митингующей «массовкой в китайских пуховиках». Стало понятно, что националистов и патриотов жёстко державшие трибуну «норковые» использовали исключительно как пушечное мясо уличных протестов. А после громкого, но всё же не произведшего такого, как, видимо, ожидалось, эффекта убийства блогера Алексея Навального, посадки Удальцова по уголовной статье «за подготовку государственного переворота», а также выезда Гудкова за пределы России выяснилось, что лидеров, способных представить патриотический сегмент протестующих, практически не осталось. Тут-то и стало очевидно, что главной и единственной кандидатурой всей протестной разнобойной массы антипутинской оппозиции является… Дмитрий Медведев. Собственно, это даже особо не обсуждалось, кандидатура возникла, что называется, по умолчанию, как бы сама собой – никто даже не стал спорить, ведь других реальных вариантов просто не было – ни по значимости, ни по политическому весу. К тому же именно с Медведевым самым непосредственным образом ассоциировались все те пожелания больших свобод и требования демократии, с которыми носилась «гражданская оппозиция» при поддержке патриотов весь последний период. Да и смерть Навального, как стало понятно чуть позже, всё-таки сыграла свою роль, кровь, в конце концов, испугала Путина, сплотила разнородные ряды оппозиции и, что, видимо, самое главное, сделало Медведева безальтернативным предводителем гражданского протеста. Единственное, что несколько смущало, так это назначение Владислава Суркова, всё время, пока шло следствие по делу «Сколково», жившего в Лондоне, руководителем избирательного штаба кандидата Медведева. И хотя фигура Медведева в целом была воспринята Путиным как меньшее из зол («Слава Богу, не Навальный – вовремя сгинул», – подумалось тогда), то возвращение Суркова во власть, да ещё со снятием всех обвинений оставляло какой-то неприятный осадок. Всё это время Владимир Владимирович считал, что уж этого персонажа, двенадцать лет водившего его на поводке, он больше не увидит.
Как ни странно, сильного протеста среди политических масс возвращение Суркова не вызвало, видимо, в связи с тем, что Владислава Юрьевича демонизировали в большей степени именно в контексте Владимира Путина – как эффективного реализатора его целей. А может, потому что по большому счёту в масштабах страны он был мало кому известен. А раз Путина больше нет, значит, теперь Сурков будет так же эффективно воплощать в жизнь цели Медведева. Это очень быстро всех успокоило. Последовавшие мартовские выборы прошли, как и ожидалось, довольно гладко. Медведев стал президентом, хоть и не в первом туре, но всё же его конкуренты особо ни на чём не настаивали. Зюганов, вышедший во второй тур, похоже, и не очень-то хотел побеждать, быстро согласившись на предложенный пост министра социального развития и вторую по численности фракцию. Прохоров, занявший третье место в первом туре, как и договаривались предварительно, поддержал кандидатуру Медведева, за что и получил пост премьер-министра и самую большую фракцию в парламенте. Последнее обстоятельство тоже особо никого не удивило, так как Медведев ещё в самом начале своей кампании заявил, что официально поддерживает именно партию «Гражданская платформа» как идеологически наиболее близкую ему лично и что её лидер Михаил Прохоров в случае его победы может рассчитывать на премьерский пост. Все остальные кандидаты, даже самые незначительные, также получили министерские и губернаторские должности. В парламенте же, помимо «Гражданской платформы», КПРФ и неожиданно набравшего голоса «Яблока», оказалось, включая традиционные ЛДПР и «Справедливую Россию», аж двенадцать партий, включая созданную при непосредственной поддержке Суркова «Партию власти» Василия Якеменко. Однако всё же самым главным событием прошедших выборов в Думу, ко всеобщему ликованию, стало то, что в ней не оказалось «Единой России». Последний факт поставил точку в ситуации с отсутствием консенсуса в обществе. Получившаяся Дума, возможно, впервые в истории выражала собой практически полный консенсус всего российского общества, ведь даже если какая-то из участвовавших партий всё-таки и не прошла в парламент, то отсутствие «Единой России» компенсировало всё, даже несбывшиеся ожидания. По этому пункту разочарованных не было.
Однако практически сразу после инаугурации нового президента ситуация в целом начала развиваться довольно плачевно. После внеочередных президентских выборов в Казахстане, прошедших в связи со смертью главы государства, было начато строительство американской военной базы, разместившейся в пригороде Алматы. К власти пришли казахские националисты. На севере Казахстана начались «русские погромы». После смерти Уго Чавеса, так и не победившего свою раковую опухоль, в результате внеочередных выборов в Венесуэле у власти оказался проамериканский политик Мануэль Росалес.
Беспорядки на Кубе, свержение режима братьев Кастро – всё это было бы от нас так далеко, если бы не прекращение процесса восстановления там российской военной базы, к чему ещё Путину пришлось приложить немало усилий, хотя он сам же эту базу сначала и закрыл.
Таможенный союз и ОДКБ прекратили существование из-за выхода основных участников – Казахстана и Белоруссии: ещё один удар. Дела у Международного олимпийского комитета шли довольно успешно. Путин лично открыл Олимпиаду, пусть и уже в новом статусе. Довольно необычное ощущение – смотреть с трибуны на своих бывших коллег и подчинённых так, как будто ты уже в ином измерении – принадлежишь не к своей, местечковой, элите, но к элите мировой! Не об этом ли он мечтал все эти годы? Но всё же что-то не то… Ещё бы. Конечно, «не то». Благо обязанности президента на тот момент исполнял всё тот же Медведев, пусть пока и как премьер-министр.
После потери Северного Кавказа стало совсем не по себе. Заголовки газет не успевали шокировать не только своих рядовых читателей. У Владимира Владимировича щемило сердце: «Кровавые стычки в Ставропольском крае», «Русские жители Северного Кавказа не хотят выходить из состава России», «Боевые действия между казаками и отрядами Имарата Кавказ в Ставрополе и Пятигорске» – хотелось плакать от беспомощности и невозможности что-либо изменить. «А что бы я мог сделать?» – вопрос этот не раз повисал без ответа.
А в Краснодарском крае и Ростовской области тем временем набирало популярность «Движение за освобождение Юга от России», в которое влились, как утверждала та же пресса, организации «Вольный Дон» и «Свободная Кубань». Хорошей новостью на этом фоне уже казалось то, что после отделения Северного Кавказа, чего-таки добился Прохоров со своими заокеанскими «патронами», Европейский союз начал рассмотрение возможности введения безвизового режима между Россией и странами ЕС. «Беспокойство вызывает возможность пересечения границы жителями исламских республик, таких как Башкирия и Татарстан, где влияние “Аль-Каиды” стало доминирующим», – заявляли в один голос еврокомиссары. «Чёртовы европейцы, – проносилось в голове, – и тут им что-то, да не нравится. А откуда эта злополучная “Аль-Каида” там взялась, вы не подумали? Не ваши ли хозяева, так резво разделавшиеся с Бен Ладеном, её туда засунули?» Хотелось ругаться и плакать одновременно. Но всё это – только мысленно. В реальности же не получалось сделать ни того, ни другого.
Тем временем ситуация всё усугублялась. Беспорядки, спровоцированные адыгами в сёлах Краснодарского края, требования воссоединения с братьями в рамках «Великой Черкесии». Абхазия – «кто бы мог подумать, столько было для них сделано» – также подписала соглашение о вхождении в «Великую Черкесию». «США не против», – процитировал “Первый информационный кавказский” телеканал слова американского госсекретаря. «Ещё бы они были против». Вслед за этим Грузия сняла претензии на Абхазию. Началась процедура вступления Грузии в НАТО и ЕС. Россия вывела свои военные базы с территории Южной Осетии в обмен на преференции в рамках ВТО, детали которых, впрочем, не разглашались. Хоть какая-то «хорошая» новость. «А хорошая ли?» – проносилось в голове. «На чёрта оно вообще сдалось, это ВТО, столько говорили о том, что оно нам надо, что и сами поверили…» «Южная Осетия оккупирована войсками НАТО при поддержке грузинских карательных частей», – передаёт агентство Ассошиэйтед Пресс. «Грузия и Молдова становятся членами Евросоюза», «Начался процесс объединения Молдовы и Румынии».
Заголовки проносились в голове с такой скоростью, что на реакцию и осмысление просто не оставалось времени. События действительно развивались столь же стремительно, сколь и катастрофично, и дело было далеко не в количестве заголовков. Что-то происходило. Происходило что-то непоправимое. Четыре года Медведева, два из которых при Прохорове, или уже наоборот, поставили крест на всех интеграционных усилиях в СНГ. Что в итоге? Таджикистан оккупирован талибами, частично выдавленными американскими вооружёнными силами за пределы Афганистана после захвата ими северных провинций Кундуз, Тахар и Бадахшан. Режим Эмомали Рахмона пал. Юг Киргизии объявил о выходе из состава Киргизской Республики после захвата власти узбекскими исламистами, которые объявили о независимости, а вскоре новая Южно-Узбекская Исламская Республика высказалась за объединение с братьями по оружию – талибами, установившими полный контроль над Таджикистаном. Начато строительство американской военной базы в пригороде Нальчика.