Удар током
Шрифт:
– Дмитрий Сергеевич, вы не помните номер своего мобильного телефона?
– Соболев долго продумывал первый вопрос, который задаст этому необычному человеку. От ответа зависела дальнейшая схема допроса.
– Отлично помню, назвать?
– Спасибо, не надо. Я так понимаю, что разговор у нас налаживается? Теперь расскажите, что изменилось в вашей жизни с апреля этого года. И то, что было до того?
Рассказ Петрушевского для Соболева напоминал увлекательное фантастическое сочинение. Он лишь изредка задавал наводящие вопросы для собранного и логичного изложения в протоколе. Заглянул полковник, сел в уголке и внимательно слушал исповедь "туриста". В конце часа, он кивнул Соболеву и вышел. В финале своего повествования, Петрушевский глядя в глаза, спросил:
– И что теперь. Мне не надо объяснять, насколько тяжело быть вырванным из будущей жизни и начинать всё с начала. Оно, конечно, интересно, но куда деть груз сформировавшихся привычек и обязанностей 2016 года, а жена, сын, внучка, наши собаки? Я снимаю стресс по старинке: расслабляюсь алкоголем и сдерживаю себя от опасных откровений. Возможно по пьяни и пугал одноклассников, работяг на заводе, может и близких. Не знаю, мне очень одиноко и тяжело.
– А что же не пришли к нам сразу? Зачем понадобилось, чтобы разыскивали вас и везли сюда? Опыта и здравого смысла вам не занимать, ведь догадывались, что рано или поздно на вас обратят внимание органы.
– Виктор Сергеевич, я знаю историю гораздо лучше вас и прошлую, и будущую. Ваша служба всегда стояла на страже государства от внешних и внутренних врагов. Я чужой, а значит потенциальный враг! Вам проще стереть меня и спрятать глубоко в архив историю с этим прецедентом. Главное - всё должно идти и развиваться в русле генеральной линии ЦК КПСС во главе с товарищем Брежневым и так далее. Поверьте, я не антисоветчик, наоборот, истинный патриот, но кому нужна моя правда там, наверху. Вам может интересно, а вашим начальникам - нет! Ещё удивляетесь отчего не сдался сразу. У вас курить можно?
Соболев вместо ответа подвинул пепельницу. Закурил сам и передал протокол допроса.
– Распишитесь. Теперь послушайте меня. Никто вас не собирается "стирать", как вы изволили выразиться. Не надо так плохо думать о людях нашей профессии. Но определённые ограничения в дальнейшей жизни, сколько бы она не продолжалась в наших условиях, мы обязаны наложить. Ограничения очень простые: держать язык за зубами, своими поступками не вызывать вопросы окружающих и тесно сотрудничать с нашим особым отделом. Вы забыли, что существует советская наука, для которой вы представляете неоценимый интерес. А если допустить, что вы не единственный, что существует особая лаборатория, работающая с попаданцами. Если предположить что учёные уже занимаются проблемами связанными с изучением будущего, парадоксами времени, четвёртым измерением и разработкой машины времени?
Петрушевский удивлённо уставился на комитетчика. Закурил новую сигарету и откинулся на стуле.
– Значит не так всё мрачно? Недооценил своё прошлое, вон оно как непросто.
– Я сказал, "если допустить". Торопится не будем, насколько я понимаю, всю свою жизнь, вплоть до аварии на подстанции, вы помните? Вот бумага, ручка присаживайтесь к столу и сжато опишите свою историю до момента, как потеряли сознание. Подробно не надо, можно коротко и по порядку, не сбивайтесь на мелочи. Я вас оставлю в кабинете, через часок загляну. В туалет не надо? Вот и хорошо, работайте.
Соболев вышел из допросной и запер дверь. Прошёл пару кабинетов по коридору и постучался к Серебрякову. Тут дело подходило к концу, Сноб расписался в бумагах и пожал протянутую руку полковника.
– Юрий Маркович, значит договорились. Помните, что у нас остаётся ваша расписка о неразглашении государственной тайны. Огромное вам спасибо за выполненный гражданский долг, дальше мы сами, а вы эту историю забудьте как можно скорее. Всего хорошего, вот ваш пропуск.
Проводив заявителя до двери, Серебряков зашагал по кабинету, удовлетворённо потирая руки.
– Садись, Виктор, рассказывай.
16. Наши дни - момент истины
– Ну, что узнал, чертяка! Думал не дождусь! Иди сюда, путешественник.
Соболев и Петрушевский обнялись. Оба пожилых человека дали волю своим чувствам. Виктор Сергеевич достал свой замечательный коньяк, фужеры и блюдце с дольками лимона.
– А я всё думаю, чего это он меня так рассматривает. Кабы знать, тут вообще всё перемешалось, голова идёт кругом. Но теперь точно помню нашу первую встречу в Большом доме, как ты меня вербовал, государственный человек!
– Давай за встречу. Вчера ты ещё являлся просто больным, посторонним. А сейчас уже посвящённый с историей и памятью.
Мужчины чокнулись, выпили. Петрушевский вяло жевал дольку лимона и обуреваемый обрушившимися впечатлениями, задумчиво смотрел в сторону. Директор, наоборот внимательно наблюдал за пациентом и не торопился нарушить молчание.
– Ну, ладно, память вернулась, а чего я делал в коме три месяца?
– Как чего, проживал свои сорок восемь лет до злополучного хозблока, - Соболев улыбнулся.
– Не понимаешь? Придётся тебя немного просветить, давай ещё по бокалу. За твоё здоровье! Итак, время есть четвёртое измерение. Оно не видимо и не меряется сантиметрами и километрами. Время вокруг нас и ощущается людьми не только, как бесконечное проживание в секундах, часах и годах, но объективная форма существования бесконечно развивающейся материи. Материя эта, есть особая субстанция, которой можно управлять. Кроме того, время способно сжиматься и растягиваться. Не понятно? Принимай на веру. Теперь дальше: у времени, как физической величины, есть свои особенности и законы. Есть, так называемые, временные узлы, которые у обывателя ассоциируются со сном, потерей сознания, потерей памяти. В такой узел ты и попал.
Соболев перевёл дыхание. Дмитрий Сергеевич пытался проникнуться необычной информацией, не перебивал. Было видно, что по прежнему плохо понимает свои метаморфозы в так называемой субстанции времени.
– Слушай дальше! Ты попал в такой узел, а спровоцировал его скачок удар током, наличие подстанции в сорока метрах на одном векторе с распределительным щитком и силовым кабелем. Ты был отброшен назад в апрель 1968 года и начал заново проживать вплоть до наших дней. При этом с уже известным сценарием будущего и знаниями, накопленными ранее. Почему так произошло? В прессе и на телевидение периодически освещаются истории под рубрикой происшествия, когда бесследно исчезают люди, но иногда возвращаются, правда ничего не помнят, как некоторые, - директор выразительно посмотрел на Петрушевского.
– Помню подобные публикации, журналюги валят всё на инопланетян, а иногда склоняются к туннелям во времени. Примерно так и я рассуждал, когда "всплыл" в прошлом. Почему-то вспоминал Моргана Фримена из канала "Дискавери" с "кротовыми норами", фантаста Бредбери и его рассказ про раздавленную бабочку.
– Вот именно! Такие случаи встречались в прошлом, в настоящем и будут повторяться. Учёные имеют свой взгляд, а религия рассказывает о неприкаянных душах мечущихся между раем и преисподней. Что касается изменения поступков в противоход заданной программе природы, то поверь мне, это болтовня. Учёные давно знают о парадоксе времени, которое не позволит изменить реальность. Если попаданец, наложит на себя руки, природа времени подстроится под эту брешь и создаст полноценную замену по принципу сообщающихся сосудов. Мы атомы в бесконечно большом пространстве Вселенной, где царит абсолютная соразмерность и порядок времени. Это у человечества бардак, а там вечная математическая гармония! Убедил?