Удар Ворона

Бриггз Патриция

– Это для перевязки ран, – быстро сказала она. – Предохраняет от инфекции. Мама говорит, что, если промыть глаза его настойкой, это помогает при раздражении дымом.

– У меня очень нежные глаза, – сказал он, хлопая ресницами. – Давай обязательно найдем щекочущий корень.

– Он так называется, потому что, если его пожевать, язык начинает покалывать, а потом он немеет, – объяснила Ринни. – Тебе идти не обязательно. Я знаю дорогу.

– Если бы здесь были Джес или твои родители, ты бы пошла одна?

– Но это совершенно безопасно.

Она слегка рассердилась:

он считает, что она не может собирать травы одна.

– Надеюсь. Иначе я бы не пошел с тобой. – Он оглянулся на амбар. – Я бы послал Кисела. Он так уродлив, что отпугнет любого. Или Тоарсена – он злой.

– Тоарсен не злой, – сказала она и поняла, что он ее дразнит.

– Конечно, нет, – согласился Форан. – Тоарсен не злой. Но не рассказывай ему, что я так сказал.

Она рассмеялась.

– Ну хорошо. Идем со мной.

В Редерне Форану особенно нравилась Ринни. У него не было опыта общения с детьми, да и собственного детства не было, и девочка его очаровала.

Во-первых, она была настолько компетентна, что ей могли бы позавидовать многие взрослые женщины в Таэле. Она могла готовить, шить, работать в огороде. Но умела не только работать, но и играть.

Ему особенно нравилось поддразнивать ее, когда она копировала великосветские манеры, усвоенные от матери. Но то, что в Сэре устрашало, было трогательно забавно в ее дочери.

Он не хотел допустить, чтобы с нею что-то случилось. Что бы она ни говорила, место, где всего несколько недель назад появлялся тролль, не безопасно. Он понятия не имел, что сделал бы, если бы столкнулся с троллем. Вероятно, убежал бы. Форан не был уверен, что Память справилась бы с троллем с такой же легкостью, как с его убийцами. Но вот на случай встречи с волком или кабаном Форан считал себя вполне вооруженным.

Ринни шла так быстро, что Форану трудно было за ней угнаться, и он поэтому радовался, что не позволил никому из охранников идти с собой. Еще унизительнее, что она заметила это и пошла медленнее. И извинилась.

– Прости. Я привыкла ходить с Лером и Джесом. А ты с низин… Папа говорит, что жителям низин трудно дышать здесь, в горах.

– Гм-м, – ответил Форан. – Не надо извиняться. От императора не ждут лесных походов.

Она повернулась и пошла спиной вперед, чтобы видеть его лицо.

– Папа говорит, что тебе здесь нравится. Он улыбнулся.

– Твой папа – мудрый человек.

К его радости, она серьезно посмотрела на него: такое выражение делало ее похожей на только что проснувшуюся сову.

– Мой папа знает людей.

И тут что-то острое коснулось его ноги, Форан рефлекторно отдернул ногу от… пустого места.

– Это мамина защита, – улыбнулась Ринни. – Такого эффекта не было, пока мама не укрепила ее после прихода тролля. Ты бы видел, как подскочил Лер, когда впервые с тех пор наступил на нее.

Форан осторожно перешагнул, и на этот раз ощутил только краткий безболезненный укол.

– Я еще жив, – сказал он. – Наверно, это значит, что твоя мама поставила защиту не от меня.

Когда Ринни наконец остановилась, для Форана это было как раз вовремя.

Он упал на землю, лег на спину, отдуваясь. В основном чтобы ее рассмешить, но полежать было приятно.

– Перестань дурачиться, – сказала Ринни. – Можешь помочь мне собирать.

Когда он послушно встал, она подвела его к растению, которое, на его взгляд, ничем не отличалось от растущих рядом.

– Смотри, это щекочущий корень, его можно отличить по пушистым краям листьев. Он цветет весной мелкими желтыми цветками – это лучшее время для его сбора. Но даже собранный поздно, он лучше, чем ничего. – Она строго взглянула на него. – Мы никогда не срываем больше, чем один корень из трех – чтобы на будущий год тоже было что собирать.

– Обещаю совсем их не рвать, – сказал он.

У нее сузились глаза, и она наклонилась вперед.

– У тебя глаза смеются, а это серьезное дело.

– Да, принцесса, понимаю, – извинился он. – Я просто не привык получать приказы.

– Ну хорошо, – снизошла она. – Это я могу понять. Мальчишки тоже не любят, когда я говорю им, что делать, но обычно не смеются.

– Наверно, потому, что им не нужны твои указания так, как мне.

Она посмотрела на него, наклонив голову, и улыбнулась.

– Тебе нравится. Ну хорошо. Собирай корни. Не забудь взять палку, чтобы разрыхлять землю: нам ведь нужен корень.

Используя первое растение в качества образца, Форан отыскал еще два-три, которые, возможно, были щекочущим корнем. Но он брал все растение, чтобы Ринни могла проверить. Поиски привели его к груде камней выше него ростом, а за ней оказалась целая заросль щекочущих корней. Форан как раз разрыхлял землю вокруг первого растения, когда удивленный возглас Ринни заставил его присесть. Он подождал, ожидая других звуков, не желая выскакивать зря и выглядеть идиотом.

– Эй, девчонка, а где твой спятивший брат?

Голос низкий, мужской, и, услышав его, Форан опустил урожай на землю и высвободил меч.

Голос незнакомца, негромкий, напоминал кошку, крадущуюся за птицей.

– Или я видел следы Лера? Следы великого охотника, героя, убившего огра. Неужели он бросил тебя и ушел охотиться? И оставил мне такое нежное мясо?

Похоть, прозвучавшая в мужском голосе, заставила Форана крепче сжать рукоять меча. Теперь Форан знал, что не пощадит этого нахала. Убьет, если будет достаточно оснований. Ринни еще ребенок: только больной человек может так разговаривать с ребенком.

– Это был тролль, и убила его моя мама.

Ринни говорила спокойно, только легкая дрожь в голосе выдавала ее страх. Но ведь она знает, что Форан их слышит и что со сталью он не так неопытен, как с растениями.

– Что ты здесь делаешь, Олбек? – строго спросила Ринни. – Разве не должен ты рыться в навозе, как другие свиньи?

Что-то произошло. Произошло между словами Ринни и ответом Олбека. Может, он ее ударил, а она увернулась.

Форан неслышно обошел груду камней и растущее рядом с ней хвойное дерево. Он не хотел предупреждать Олбека, что Ринни не одна, и дать ему возможность захватить ее в заложники, прежде чем встанет между ними.