Удар змеи
Шрифт:
– Папа, она первая начала!
– Неправда!
– Второй девочке было всего пять, и ростом она уступала сестре на целую голову.
– Это ты моего зайку схватила!
– Он не твой!
– Нет, мой!
– Нет, мой!
– Девочки, нельзя так себя вести!
– отступив от жены, грозно рыкнул Зверев.
– Вы же сестры! Вы друг другу помогать должны, защищать! А вы вечно сцепиться норовите, что пауки в банке!
– Она моего зайку схватила, папа!
– Он мой!!
– в один голос закричали девочки.
– Почто простоволосые по дому носитесь?!
– заметила совсем другое Полина.
– Как же вам не совестно, бесстыжие, прилюдно и без платка
– Да ладно, - отмахнулся на такой пустой упрек Андрей.
– Заяц-то ваш где?
Девочки примолкли. Похоже, в пылу ссоры столь ценный для обеих предмет оказался утерян.
– Ночь уж за окном, а вы носитесь как угорелые, - пользуясь наступившей паузой, укорила дочек Полина.
– Ну-ка в опочивальню ступайте!
В дверях наконец показалась запыхавшаяся нянька. Из-под съехавшего набок платка Устины выбивались седые волосы, вязаная кофта расстегнулась на две верхние пуговицы. Переведя дух, подворница поклонилась:
– Прости, матушка, не уследила…
– Спать, спать пора, - похлопала себя по ноге Полина.
– Ну-ка, пойдем. Пойдем, пойдем. Арина, Пребрана, со мной пошли!
– Ну, ма-ама-а… - Девочки набычились и недовольно выпятили губы, став неотличимыми, словно близнецы.
– Арина, отпускай отца, ему на грамоту ответ отписать надобно. Пребрана, тоже пожелай отцу спокойной ночи.
– Доброй ночи, батюшка, - соизволила кивнуть младшая и отступила к двери.
– Доброй ночи, батюшка, - отпустила ремень Арина.
– Спокойной ночи, кровинушки мои, - пригладил ей голову Андрей.
– Погоди, Ермолай подрастет - втроем прибегать начнут, - улыбнулась жена.
– Ну и пускай, - согласился Зверев.
– Кстати, Полина. После полуночи настанет уже четверг.
Княгиня покраснела и, торопливо обняв детей, повела их в спальни.
Андрей снова повернулся к окну - но там, за витражными стеклышками, за прошедшие минуты успела сгуститься непроглядная темнота. Князь вздохнул, закрыл для сбережения тепла внутренние рамы, задернул шторы, прихватил с пюпитра для чтения книг масляную лампу, переставил на стол. Снова развернул грамоту, перечитал. Задумчиво расчесал пятерней короткую аккуратную бородку.
В комнате пряно пахло воском, сочной сосновой смолой и легким дымком. Было тепло, покойно и тихо. Разве только в печи слабо похрустывали в топке дрова и тоскливо шуршал снежной крупкой ветер под окном - но это лишь добавляло светелке уюта. Розовое пятно света выхватывало из небытия грубо сбитый стол, французское резное бюро у стены и густой персидский ковер. Бревенчатые стены тонули в сумраке, а за приоткрытой дверью начинался и вовсе непроглядный мрак. Но там, в многочисленных горницах его дворца, отходили ко сну дети, хлопотали на кухне стряпухи, томился в подполе ставленый мед, ждала общего ужина трапезная. Там, в опочивальне, на обширной глубокой перине после полуночи он утонет в объятиях ласковой любимой жены, чтобы поутру его разбудили веселые голоса детей.
Здесь, в спрятанном среди леса селении, ему было хорошо. Так хорошо, как никогда не бывало ни в Москве, ни в Великих Луках, ни даже дома, в далеком двадцать первом веке. И уезжать, как бы ни призывали к этому неотложные дела, князю никуда не хотелось.
– И почему они вдруг стали неотложными?
– пожал плечами князь Андрей Васильевич, урожденный боярин Лисьин, князь Сакульский по праву владения.
– Отсель до Москвы, как ни крути, полмесяца пути. Коли не гнать, так и вовсе месяц выйдет. Плюс гонец на почтовых неделю скакал. Если не управился ярыга, на подворье все уже разорено, пусто, разворовано,
Придя к такому выводу, он с облегчением скатал грамоту обратно в свиток, дотянулся до бюро и сунул письмо в средний ящик. Мысленно он уже был в спальне, под одеялом, на пахнущих горькой полынью простынях. И совершенно точно знал, что этой зимой никуда из своего имения не поедет.
Зима на Руси - время веселое и радостное. Святки-колядки, Крещение и Сретение, Рождество и Васильевы гуляния, введение и святая Катерина-санница, солнцеворот и Масленица. Зима - это снежные крепости и ледяные горки, это пиры и гуляния. Не то чтобы у крестьян не находилось дел по хозяйству. За зиму и пахотный инструмент следует отремонтировать, и постройки, коли надобны, поставить, и упряжи-телеги в порядок привести. Но, как с хозяйством ни хлопочи - все едино такого труда, как при пахоте, сенокосах, жатвах и прочих летних заботах, оно не требует. Потому-то на зиму и откладываются на Руси и праздники, и веселье, и пьянки-гулянки. Да и в ратные походы ходить заведено исстари русскими людьми именно в зимние месяцы.
Правда, военных походов Андрей затевать не собирался - подобного «развлечения» ему и так хватало с избытком. Потому рогатине и сабле он ныне предпочитал длинный обрывистый склон возле мельницы, с которого удавалось разогнаться до такой скорости, что по льду заводи сани неслись на добрых триста шагов, аж за причал с вытащенными на пологий склон двумя крепкими мореходными ушкуями.
Рядом катались румяные деревенские девки и парни, весело хохотали дети. Няньки укоризненно покачивали головой - но Андрей и сам не чурался близости со смердами и холопами, и детей к тому же приучал. Полина да батюшка несколько раз пытались вести с князем речи о том, что грешно православному христианину таким бесовским забавам предаваться, что время свободное надобно молитвослову и службе храмовой посвящать, в кротости и послушании детей воспитывать, - но Зверев пропускал укоры мимо ушей и с утра забирал дочерей, чтобы играть с ними и деревенскими мальчишками в снежки, кувыркаться в сугробах, вылетая с раскатанной ледяной горки, смеяться и радоваться жизни. Успеют еще молитвами и аскетизмом намаяться, когда судьба выгонит его из дома. Без хозяина имения отцы Афанасий и Прокопий быстро на девочках отыграются, а княгиня их проповеди еще и поддержит.
К обеду все вместе они вернулись в дом - усталые, заснеженные и довольные. Даже няньки бухтеть перестали, хотя Арина и Пребрана, спрятавшись на обратном пути за воротами тына, ловко забросали их снежками. Полина встретила детей в дверях, всплеснула руками:
– Бегом, бегом к себе, охальницы! Шубки Прасковье скиньте, и бегом сарафаны менять! Вон, подолы все мокрые! А ты куда смотрела, бесстыжая?!
Дородная нянька, принимая одежду воспитанниц, скосила глаза в направлении Зверева. Но мужа Полина ругать не стала, а погрозила женщине пальцем:
– Я вам дам, детей мокрыми приводить. Снежана где?
Молодая нянька, будучи посмышленее, осталась снаружи, вычищая перед крыльцом санки. Знала, что гнев княгини утихнет быстро. Чай, не поранились дети, не померзли. А что юбки вымокли - так печи в доме горячие, не простынут.
– Как же мы соскучились по тебе, Полюшка!
– обнял супругу и поцеловал ее в теплую мягкую щеку Андрей.
– А то айда, мы и тебя с ветерком прокатим?
– Да что же ты, батюшка! Холодный же весь!
– легко отпихнула его княгиня.
– Хоть бы зипун снял.