Удар змеи
Шрифт:
– По-осторонись!
– грозно прикрикнул на стражу Андрей, на рысях влетая под терем с тремя узкими бойницами.
– Сторонись, зашибу!
– Ну, ты… - возмутился было один из ратников, но тут же осекся, поняв, что в сопровождении десяти холопов и с двадцатью заводными конями обычный смертный не путешествует. А со знатным боярином полаешься - так ведь потом всю жизнь икаться будет. Голову, может, и не срубит - нет на Руси у знати такой вольницы, - но вот на правеж выставить могут запросто. У боярина наверняка знакомый подьячий найдется, а то и сам воевода. И поди потом ищи справедливости!
Промчавшись саженей двести по узкой улочке, Андрей
Выручил, как всегда, Пахом. Дядька пустил каурую кобылку немного быстрее, выдвинувшись всего на полголовы вперед, уверенно проскакал по едва различимым проулкам, решительно пересек крепость и вскоре спешился у покосившихся жердяных ворот. Энергично застучал рукоятью плети по одной из створок. Та затряслась, грохоча и раскачиваясь. Андрею это не понравилось - что это за ворота, что того и гляди сами упадут? Он тоже спешился, потрогал рукой воротину, потом столб. Тот жалобно скрипнул.
– Сгнил, - понял Зверев.
– Кажется, кто-то совсем обленился, за отцовским хозяйством не глядит.
– Кто там балует?!
– наконец хрипло отозвались со двора.
– Счас стражу кликну!
– Я те кликну!
– не сдержав гнева, резко ответил князь.
– Давно плети хозяйской не пробовал? Отворяй немедля, дармоед.
– Хто это там боярскому человеку грозить смеет? Уходи, стражу кликну!
– Сын боярина Лисьина, князь Андрей Васильевич к себе вернулся!
– ответил Пахом.
– Нечто чадо вернулось?
– мгновенно переменился тон за воротами.
– Бегу, бегу, Андрей Васильевич, бегу, княже.
Загрохотала тяжелая запорная балка, створки качнулись внутрь, и в неясном свете звезд вместо приказчика Андрей увидел перекошенного на левый бок старика в одной исподней рубахе. Тот подслеповато щурился и продолжал удерживать в руке увесистый дубовый запор.
– А где эти… - Зверев щелкнул пальцами. За давностью времени имена отцовских подворников выветрились у него из памяти.
– Ну…
– Преставились, царствие им небесное, - перекрестился старик.
– Всех четверых лихоманка проклятущая по осени забрала. Так семьей в царствие и отошли. Меня Ольга Юрьевна сюда покамест приставила, за добром доглядывать.
– Тихон, ты, что ли?!
– вдруг воскликнул дядька.
– В приказчиках?
– Пахом?
– признал холопа старик.
– Что же вы в воротах-то застряли. Проходите, проходите! Радость-то какая матушку ждет!
Сторож наконец посторонился, освобождая дорогу.
Андрей въехал, спешился под самой крепостной башней, оглянулся на Тихона:
– Как матушка моя? Здорова? Когда известия были? Какие?
– Здорова, здорова, княже, - засеменил к нему старик.
– Не жалуется. А возмужал ты как, возмужал! И не признать прежнего отрока. За таковую дерзость прости, Андрей Васильевич…
– Я не в обиде, - успокоил его Андрей.
– Ты свое дело с прилежанием исполнил, так и надобно.
Он уже понял, что за подгнившие ворота спрашивать больше не с кого, старику со здешним хозяйством все равно не управиться. Хорошо, если дом теплый да в погребе что-нибудь на ужин найдется. Сторожу ведь многого не нужно - комнатушку одну обогреть да кулеш заварить. Вымороженного дома за ночь не протопить.
– Пиво у меня есть!
– словно подслушав его мысли, вдруг вспомнил Тихон.
– Аккурат вчера слободские принесли. Не желаете испить хмельного с дороги, гости желанные?
Пиво у сторожа, на удивление, оказалось неплохим, солонина в погребе - вполне приличной, а вот дом - промороженным насквозь, что было совсем не удивительно. А какой смысл старику весь дом греть, коли в нем ни единой живой души? Разве мыши бегают - так их отогревать грех еще больший.
В людской было тепло. Но Андрей как князь заночевал все же в хозяйской комнате, в которой только поутру начали оттаивать затянутые промасленным полотном окна. Так и спал на боярской постели, завернувшись в шкуру, для отдыха в снегу предназначенную. Когда же от прогревшейся каменной печи по горнице наконец потекло блаженное тепло - на улице уже засветлело небо. Самое время уезжать.
Правда, помня отцовские заветы, князь прошел вдоль земляного вала, насыпанного поверх толстостенных дубовых рубленых клетей, выискивая возможные осыпи и проверяя прочность дверей, потом поднялся наверх, к самой крепостной стене, осмотрел и ее: как стоит, не перекосилась ли, не подгнила?
Просторный двор в тесном внутреннем пространстве города достался боярам Лисьиным не просто так. На обязанности помещика по разряду было возложено поддержание в исправности шестигранной рубленой башни размером с пятистенок, выпирающей немного вперед из вала, и примерно по двадцати сажен стены по обе стороны от нее - как раз того участка, к которому и примыкал двор. Ее Лисьины и строили, и обживали, для нее припасы боевые копили, погреба наполняли. Эту стену и башню они и обороняли, коли сильный ворог под стены Великих Лук наведывался. Не одни, конечно - с кожевенной слободы ремесленники здесь же оборонялись, боярину и холопам его помогая. Коли опасность надвигалась - с семьями своими и самым ценным добром перебирались на боярское подворье. В тесноте, да в безопасности… Коли мужи у бойниц духом не дрогнут.
Покрытые изморозью бревна выглядели свежо, словно их только что связали в венцы.
А может - и правда недавно рубили. Андрей не был здесь так давно, что ручаться не мог. Он добрел до лестницы, легко взбежал наверх, прошел по помосту у бойниц. Распущенные вдоль бревна даже не заметили его веса. По ним не то что ратникам в полном вооружении - на танке смело можно было кататься.
Проход в башню находился на четыре ступени выше помоста. Ходить особо не мешает, но если кто на стену прорвется - отбиваться сверху вниз куда удобнее. Внутри было, естественно, морозно и сумрачно. Вдоль наружных стен тянулись стеллажи со стрелами, какими-то горшками и увесистыми булыжниками. Напротив выстроилось два десятка копий и не меньше полусотни сулиц. Весьма внушительный арсенал.
На миг Андрей удивился, что оружие находится здесь, так далеко от присмотра - но потом сообразил, что места на первом этаже башни наверняка отводились людям, коих в трудный час окажется немало.
– А двери в башню нужно все-таки запереть, - решил князь и стал подниматься на боевую площадку по неудобной приставной лестнице. Зато, прорвись противник в башню - сверху опять же проще будет отбиваться.
Отсюда, с высоты семиэтажного дома открывался восхитительный вид на пробудившийся город. Далекие люди казались крохотными, как пчелы. Великие Луки были точно улей: огромное количество прямоугольных сот, и в каждой кто-то шевелился, бегал, что-то делал. Над всем этим, словно гигантская матка, возвышалась черная от времени цитадель, украшенная пятью башнями с зелеными остроконечными шатрами.