Удел безруких
Шрифт:
Вот вместо пушек таким чудесным крылатым снарядам и нужен авианосец. Плавучий остров длиной треть километра, населенный пятью тысячами обученных профессионалов, набитый концентрированной смертью во всех видах, налитый под горло сотнями тонн авиатоплива, которое при недобром случае взрывается куда как хлеще пороха.
На что только не идут люди, чтобы не тыкать в противника куском железа лично.
Так что артиллерийским офицерам есть над чем подумать. Какая скорость у Алого Линкора максимальная? Как долго может ее держать? Чем бронирован? Сколько выдержит попаданий? Не запаникует ли экипаж под огнем?
Про
Даже крейсера теперь строят из алюминия, чтобы надстройки облегчить, чтобы центр тяжести пониже, чтобы верхний вес не валял корабль на волне.
Так что спасение в современной войне одно, что для сверхсовременного авианосца, что для автоматчика в грязном окопе: точная стрельба на дистанции. А уж если подпустил на бросок гранаты, то молись, чтобы сразу. Чтобы не лежать потом с развороченными кишками несколько суток в засыпанной траншее.
Злое дело война. Может, все-таки попробовать с Алым Линкором договориться? Что-то же ему нужно?
— Нужно не так, товарищ Генеральный секретарь. Нужно зайти от противоположной отправной точки.
Адмирал бледен. Храбрость моряка — не отойти от поста, когда корабль горит и тонет, когда снизу по колено мутная вода с трюмной грязью, а сверху до пояса удушающий дым из разбитых надстроек.
Храбрость адмирала — возражать Брежневу.
Лично.
Дорогой Леонид Ильич выглядит не очень хорошо. Лицо как белый сыр, даже со слезой: в дурной пот бросило товарища Генерального секретаря. Вокруг партийные, на моряка волками щерятся. Дескать, загонишь своими новостями бровеносца в инсульт-инфаркт, а нам заново все расклады тасовать, заново интриговать?
— Что же, товарищ адмирал, советский флот не может выполнить поставленную задачу?
— Товарищ Генеральный секретарь, советский флот может именно выполнить поставленную задачу. Причем, в отличие от американского флота, меньшими силами.
— Рассчитываете добить, после того, как американцы его пощипают? Кажется, Третий и Четвертый флот США зажали гостя возле острова Рапа-Нуи?
Андропов морщится:
— Товарищ Генеральный секретарь, сражение там вовсе необязательно. Американцы могут и договориться. Вот здесь нам понадобится флот в готовности и недалеко у наших берегов. А не ошметки эскадр, ковыляющие после боя где-то между Филиппинами и Антарктидой.
Теперь уже морщится Брежнев, дышит с отчетливым присвистом:
— Читал я вашу записку. Доводы вы приводите умные. Но вот почему они сработают, почему без хитростей не раскатать его… Хотя бы, чтобы он со всеми научными знаниями не достался капиталистам — не понимаю.
Не понимаю!
Четыреста мегабайт прочитал — а не понимаю.
Вот же куча народу спасает СССР в книгах. Конечно, выдумка. Измышления. Фантазия. Но ведь и самолет был выдумкой, и автомобиль был
Так что мысленный эксперимент можно принимать всерьез. Ну, на безрыбье уж точно.
Так вот, прочитал. И чего получается: спасти СССР можно, только это получится уже не СССР.
Или Красная Империя, или новый НЭП, или розовые пони.
Даже в книгах, где выдумка сильнее физики, где воля автора превосходит волю божью — и то, спасение Союза удалось всего лишь троим.
Антон Первушин от космоса зашел, но технологию не раскрыл. Просто показал жизнь обычного советского космонавта. И как окружающая среда все улучшалась и улучшалась, пока не настало счастье с большой буквы “Щ”. Ну, я рад за космонавта, а делать-то мне чего? Не учили меня в школе страной управлять. И в институте не учили. И на работе не учили. Правда, к тому возрасту я уже и сам не рвался.
Анатолий Дроздов начал вовсе с писателя. Его литератор помог одному-другому, привез от буржуев качественные протезы хорошему человеку. Ну, собрался народ советский, и двинул писателя в генсеки. Раз он такой лихой, пускай теперь и другим поможет. Ну там постреляли кое-кого, так это жанровая условность. Ахалай-махалай, эканомика, вставай! Нэт, весь вставай! Вот и не распался Советский Союз, вот и настала в нем жизнь без талонов на сапоги.
Попаданец Дмитриева втерся в доверие к Шелепину-Семичастному, развил электронику, ярчайшими образами показал чудовищную инерцию промышленно-научного комплекса Союза, имел право звонка на самый верх, не перепевал Высоцкого, зато изобрел сноуборд — но даже он до самой последней книги просидел на иголках. То ли кремлевские старцы вняли его предупреждениям, то ли всею мудростию подтерлись. Книга, разумеется, заканчивается на светлой ноте, что и понятно. Только и тут все на добрую волю Шелепина подвешено. Случись “железный Шурик” сукой, и шандец как Союзу, так и попаданцу.
И опять же, партитура где? Как той светлой ноты достичь?
Самый эффективный спаситель Союза вообще из-за рубежа действовал. Чтобы дома ему благодарные спасаемые ласты к затылку не завернули.
А, еще попаданец в собаку был. Тут я просто с удовольствием поржал. Хорошо хоть, не в бактерию. Написано здорово, но вопрос мой никуда не делся.
Так эти хотя бы страну спасали. Большая-то часть, попадая в свою молодость, первым делом кидалась по девушкам. Ну, что в юности не давали.
Оно, с одной стороны, и не поспоришь. Сам-то чего ради в попаданство сбежал?
С другой стороны, ни один даже и книжный герой, попавший в семидесятые, не становился рабочим и не пробивался честно. Кто барыжил песнями из будущего, кто входил в милость к блатным-фартовым, кто целую энциклопедию расписал, как в развитом социализме дурили лоха труженики торгово-гостиничной отрасли…
А ведь уже не обычный статистический показатель, не циферка: диагноз позднему Союзу, и приговор сразу. Социальный лифт прямо из шахты сперли. Кому наверх невтерпеж, смотри кино про Тарзана, перенимай ухватки, цепляйся и ползи по тросам, по следам жизнедеятельности предшественников и конкурентов. Ослабнут руки? Сам виноват, плохой ты карьерист, в ЦК КПСС не годишься.